Брак у народов Западной и Южной Европы

Если на его стук она не открывала дверь и ничего не говорила, следовательно, ему здесь надеяться было не на что. Если же девица впускала юношу к себе и давала согласие, то в воскресенье можно было идти свататься по всей форме. В Эйфеле и Гессене бытовал другой обычай: в воскресенье вечером парень приходил в дом к девушке, за которой ухаживал, с бутылкой вина или яблочного сидра и ставил ее на стол. Если девушка ставила на стол стакан, значит, она была согласна. Случалось, парень, долго ухаживающий за девушкой, являлся ее сватать, а в это время к ней с этим же намерением приходил другой. Тогда второму претенденту следовало уйти, однако если девушка провожала его до двери, то он выходил победителем, и первый парень, хотя он и долго ухаживал, должен был отступить.^{41} В Брауншвейге если жениху отказывали, то на крышу его дома ставили старую корзину, чтобы все узнали о его позоре.^{42} Вообще поднесенная парню пустая корзина означала отказ. Знаковое значение имело количество блюд и напитков, которые подавали на стол в доме девушки, когда жених приходил свататься. По ним он судил, желателен ли он в этом доме или нет.

Сватать невесту (сватовство — Werbung, Brautwerbung) шел обычно отец жениха или кто-либо из его родственников или друзей — человек находчивый, остроумный, уважаемый. В XIX в. этим занимался и брачный посредник-профессионал (Brautwerber, буквально «вербовщик невесты»). На севере его называли Freiersmann (буквально «женихов человек»), Freiwerber, Hillswächer, на юге — Heiratsmarm («хайратсман», дословно «брачный человек»), Schmuser, «болтун», Kuppler, «купплер», дословно «сводник». Лишь в очень редких случаях (на востоке Германии) сватала женщина (Freiwerbische). Жених, если он присутствовал при сватовстве, играл пассивную роль. О том, что пришел сват, часто становилось ясно уже по одежде пришедшего: в Южной Германии на верхней одежде свата было три рукава, в руке жезл, обвитый лентами, во Фрисландии — к поясу пристегнут меч (отсюда и название свата Degensmann).^{43}

В городах Германии в конце XIX в. широко были распространены брачные агентства. Брачные посредники по просьбе клиента стремились разузнать все о семье невесты, ее приданом. К такому способу сватовства прибегали почти все слои городского населения. В начале XX в. Германия занимала одно из первых мест по числу брачных контор: например, только в Штуттгарте к началу 1930-х годов было 36 таких бюро.^{44} В 20—30-е годы XX в. к помощи брачного посредника обычно прибегали лишь в тех случаях, когда невеста не принадлежала к кругу знакомых жениха.

Придя в дом невесты, сват начинал иносказательные речи о купле или продаже земли или скота, «о горячей каше» (одном из главных традиционных ритуальных свадебных блюд) и т. п., наводил незаметно нужные справки о благосостоянии семьи невесты и лишь затем приступал к выполнению данного ему поручения — к сватовству. В задачу свата входила также обязанность представить в благоприятном свете семейное и имущественное положение жениха. Когда истинная цель визита становилась ясной, сват не всегда сразу получал определенный ответ. Народ выработал серию приемов, символизирующих этот ответ. Так, например, в Хунсрюке и Эйфеле по старому обычаю, если сватовство встретило благожелательное отношение, то свату подавали ветчину с яйцами, если нет, то одни яйца или сыр (подобный обычай распространен во многих других местностях). В Вестфалии свата угощали бутербродом, это означало, что сватовство в высшей степени нежелательно. В Бергской области желанного свата потчевали пирогом, испеченным на сале, нежеланного приглашали чистить картофель. В некоторых районах свату подавали спички для разжигания трубки, это означало, что ответ будет благожелательным, если не давали — отказ.^{45}

Если родители невесты были склонны к положительному ответу, через некоторое время они отправлялись с визитом к родителям жениха (Besicht или auf die Beschau gehen, т. e. идти осматривать строения). От этого посещения часто зависело окончательное решение, поскольку цель визита заключалась в основном в ознакомлении с хозяйством жениха. Однако нередко семья жениха прибегала к хитрости и, чтобы продемонстрировать свое благосостояние, на время заимствовала у соседей часть скота и другое имущество. В случае если визит заканчивался благополучно, то договаривались о сроке помолвки, жених шел к невесте и давал ей в качестве залога деньги (например, 3—10 талеров в Баварии). Возвращение жениху этих денег означало разрыв союза и было позорным. Если же родители жениха и невесты не могли договориться о приданом, то намечавшийся союз распадался, а между семьями иногда на долгие годы устанавливалась вражда.^{46}