Часть 3. Поздняя классическая поэзия

Склонились цветы, облетели цветы,
 летят, заслонив небеса.
Кому это жаль, что иссяк аромат,
 что их побледнела краса?
Несутся пушинки, обняв лепестки,
 кружатся у башни весенней,
На полог спускается пух тополей,
 его увлажнила роса.
Печальная дева в покоях грустит
 о том, что проходит весна.
Ничто не рассеет пришедшей тоски,
 которою дева полна.
Мотыгу садовую в руки берет,
 выходит из спальни узорной,
Как может по этим опавшим цветам
 бродить беззаботно она?
Пушинки на ивах и вязов плоды
 спокойно струят аромат.
Какое им дело, что персик опал
 и сливы цветы облетят?
И персик и слива на будущий год
 украсятся снова цветами,
Но в этих покоях на будущий год
 кого из людей поселят?
Под крышею ласточки в третью луну
 уже поселились в гнезде,
В гнезде ароматном под крышей живут,
 совсем не жалея людей.
Цветы все равно расцветут через год,
 и можно их будет клевать;
Но знайте, коль брошена крыша людьми,
 обвалятся гнезда под ней.
Пройдет триста дней, и еще шестьдесят,
 и сзади останется год.
При помощи ветра мороза кинжал
 сраженье с цветами ведет.
Прелестная свежесть душистых цветов —
 надолго ль она расцветает?
Однажды с рассветом исчезнут цветы,
 их ветер, кружа, унесет.
Раскрылись цветы — их нетрудно найти
 опали — попробуй сыскать.
Я здесь, у ступеней, цветы погребла,
 меня убивает тоска.
С мотыгой садовой, вдали от людей.
 Лью горькие слезы украдкой,
Кровавые пятна от льющихся слез
 остались на ветках цветка.
Не слышно кукушки в притихшем саду,
 Все больше и больше темнеет.
С мотыгой садовой обратно иду
 и дверь закрываю плотнее.
Лампада ночная горит на стене,
 все люди ко сну отошли,
Холодные капли дождя за окном —
 мое одеяло не греет.
Никак не пойму, отчего у меня
 страданьем душа сражена? —
То вдруг проникаюсь любовью к весне,
 то будит досаду весна.
Люблю, если быстро приходит весна,
 досадно, что скоро уходит,
Приходит она, не сказав ничего,
 уходит неслышно она.
Вчера в темноте за оградой двора
 послышалась скорбная песня, —
Была, верно, песня цветочной души
 и птичьей души мне слышна.
С душою цветка или с птицы душой
 сойтись я никак не могу,
Ведь птицы не могут ни слова сказать,
 стыдливость цветы берегут.
Хотела бы я в этот день у себя
 иметь два крыла за спиною
И вслед за цветами туда улететь,
 где синего неба края!
Но только, где неба края,
 цветов погребенье навек бы утратила я!
Пусть лучше прелестные кости мои
 в парчовый мешок соберут
И свежею, чистой могильной землей
 укроют от жизни мой прах.
Природой подарена мне чистота,
 я чистой обратно вернусь.
Еще не привыкнув купаться в грязи,
 в нечистых канавах и рвах.
Пришла я свершить погребальный обряд —
 сегодня цветы умирают.
Потом надо мною обряд совершат...
 когда — я об этом не знаю.
Сегодня сама хороню я цветы,
 смеются над глупою люди,
А годы промчатся — и кто из людей
 тогда хоронить меня будет?
Гляжу я в часы уходящей весны
 на тихий полет лепестков —
И образ поры увядания щек
 и близкой кончины готов.
Однажды с рассветом проходит весна,
 румянец лица увядает;
Цветок облетит, и умрет человек,
 когда — они оба не знают.