Чёрный обелиск

— Ватцек! — кричу я. — Это называется убийство невиновного!

— Насрать! Глотку я тебе так и так перережу!

Мы бегаем взад-вперед вокруг обелиска. Мне и в голову не приходит звать на помощь. Все происходит слишком быстро. Да и кто мне сейчас может помочь?

— Вас ввели в заблуждение! — кричу я. — Какое мне дело до вашей жены?

— Ты спишь с ней, собака!..

Мы продолжаем наши гонки вокруг обелиска, один круг справа налево, один — слева направо. «Черт побери! — думаю я. — Где Георг? Меня режут из-за него, как барана, а он, небось, торчит с Лизой в своей спальне!»

— Спросите сначала свою жену, болван!.. — кричу я, тяжело дыша.

— Сначала я тебе выпущу кишки!

Я на ходу осматриваюсь в поисках какого-нибудь орудия самообороны. Хотя прежде чем я успею поднять с земли даже самое маленькое надгробие, Ватцек трижды перережет мне горло. Вдруг в глаза мне бросается лежащий на подоконнике кусок мрамора размером с кулак. Я хватаю его и швыряю из-за обелиска в Ватцека. Он попадает ему по касательной в голову. Из левой брови Ватцека сразу же хлещет кровь, и он уже почти ничего не видит.

— Ватцек!.. — кричу я. — Вы ошиблись! У меня с вашей женой ничего не было! Клянусь вам!

Ватцек замедляет темп, но все еще опасен.

— И это называется камрад, фронтовик! — шипит он. — Сука ты, а не камрад!

Он делает очередной выпад, как миниатюрный бык на арене. Я отскакиваю, успеваю поднять с земли кусок мрамора и еще раз бросаю в него, но, к сожалению, промахиваюсь. Камень улетает в куст сирени.

— Да мне на вашу жену — наплевать! — шиплю я. — Вы понимаете меня, дурья башка? Наплевать!..

Ватцек молча продолжает бег по кругу. Левый глаз его залит кровью, и поэтому я бегу влево. Так он меня хуже видит, и я смогу в критический момент пнуть его в колено. Ватцек бьет ножом, но задевает только мою подошву. Пинок в колено делает свое дело: Ватцек останавливается, держа нож наготове.

— Послушайте! — говорю я. — Постойте минутку! Давайте заключим перемирие на одну минуту! Потом, если хотите, можете опять носиться за мной, чтобы я выбил вам и второй глаз. Слушайте меня внимательно, чудак-человек! Тихо, болван!! — Я смотрю на Ватцека, словно стараясь загипнотизировать его. — У меня — с вашей женой — ничего — не было! — медленно скандирую я со злостью. — Она меня абсолютно не интересует! Понятно? Стоять!! — рявкаю я, видя, что Ватцек делает какое-то движение. — У меня есть своя женщина!..

— Тем хуже для тебя, кобелина!

Ватцек бросается вперед, но, не рассчитав траектории, задевает плечом за постамент, и я даю ему еще один пинок, на этот раз в берцовую кость. И хотя он в сапогах, пинок получился чувствительный. Ватцек опять останавливается, широко расставив ноги; нож, к сожалению, по-прежнему наизготовку.

— Послушайте, вы, осел! — говорю я проникновенным голосом гипнотизера. — Я влюблен в совершенно другую женщину. Подождите! Я вам ее сейчас покажу! У меня с собой фото!

Ватцек молча делает выпад. Мы описываем полукруг. Я на ходу достаю бумажник. Герда подарила мне на прощание свою фотографию. Я лихорадочно шарю в бумажнике в поисках фото. При этом из него вылетает пара миллиардов марок, как стайка пестрых птиц, и, кружась, приземляется на траву. Наконец, я откапываю карточку.

— Вот, смотрите! — говорю я и осторожно, так, чтобы он не мог отрубить мне руку, протягиваю фото из-за обелиска. — Ну что, это ваша жена? Смотрите, смотрите! И подпись тоже прочтите!

Ватцек косится на меня здоровым глазом. Я кладу фото на постамент обелиска.

— Вот, смотрите! Ну что — ваша это жена?

Ватцек предпринимает вялую попытку дотянуться до меня.

— Ну и дурак же вы! — говорю я. — Посмотрите же наконец на фото! Чтобы я, имея такую женщину, бегал за вашей женой?..

Тут я, пожалуй, переборщил. Оскорбленный Ватцек делает резвый выпад в мою сторону. Потом замирает на месте.

— Кто-то с ней спит! — заявляет он нерешительно.

— Чушь! Ваша жена — честная женщина и не изменяет вам!

— А что же она тогда тут постоянно торчит?

— Где?

— Здесь!

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — отвечаю я. — Несколько раз она пользовалась нашим телефоном, это было. Женщины ведь любят поболтать по телефону, особенно когда целыми днями сидят дома одни. Купите ей телефон!

— Она и ночью бывает здесь!

Мы все еще стоим друг против друга, разделяемые обелиском.

— Да, она недавно заходила ночью в наш двор на пару минут, когда фельдфебеля Кнопфа принесли домой в тяжелом состоянии. А так она же по ночам работает в «Красной мельнице».

— Это она говорила, но...

Он опускает нож. Я беру фотографию с постамента и выхожу из-за обелиска.

— Ну вот, — говорю я. — Теперь можете резать меня, сколько хотите. А может, нам лучше спокойно поговорить? Чего вы хотите? Заколоть ни в чем не повинного человека?

— Нет, конечно... — отвечает Ватцек. — Но...

Выясняется, что его просветила вдова Конерсман. Мне немного льстит то обстоятельство, что, по ее мнению, я единственный мужчина в нашем доме, с кем ему могла изменять Лиза.