Четверть века назад. Часть 2

«Ихъ надо оставить однихъ. Имъ уже врно есть что сказать другъ другу,» великодушно ршила вдругъ въ голов своей Женни:

— Лина, ты устала, отдохни здсь, а я сейчасъ добуду у тебя мой бурнусъ и перчатки, et je descends!

Она разомъ прыгнула съ мста и понеслась вверхъ, въ третій этажъ.

Наши влюбленные остались одни, другъ противъ друга, оба съ опущенными отъ смущенія глазами, оба съ невыносимо трепетавшимъ сердцемъ въ груди.

— Елена Михайловна, простите мн! заговорилъ первый Гундуровъ. Онъ былъ полотна блдне…

— Я не сержусь на васъ, медленно промолвила она. И ея лазоревые глаза заискрились какъ дв загорающіяся звзды подъ ея поднявшимися на него рсницами.

— Вы не сердитесь? повторилъ онъ, погружаясь всмъ взглядомъ въ эти глаза, свтившіе ему теперь такимъ божественнымъ, всепрощающимъ пламенемъ;- вы забыли т безсмысленныя слова которыя гршный языкъ мой произнесъ предъ вами тамъ, на сцен?…. Какое-то безуміе охватило меня тамъ, княжна… Не даромъ видно дается близкое общеніе съ этимъ опаснымъ типомъ Гамлета, промолвилъ Гундуровъ, чуть-чуть усмхнувшись, — невольно заражаешься его нездоровьемъ, его сомнніями, его ожесточеніемъ… Вы не сердитесь, а я въ моемъ явленіи съ вами такъ грубо, дерзко, такъ субъективно передавалъ его жестокія слова… а потомъ… И вы… вы не были въ силахъ продолжать посл этого, доиграть роли… Не такъ ли?…

Она молча повела головой, продолжая глядть на него все съ тмъ же лучистымъ, всепрощающимъ пламенемъ глазъ.

— О, Елена Михайловна!..

Шляпа выпала у него изъ рукъ, и онъ, горя неодолимою краской стыда закрылъ себ ими глаза.

— Вы были взволнованы… вамъ пришлось слышать такія вещи… Я понимаю что вы могли оскорбиться ими, сказала она какъ бы въ извиненіе его предъ нимъ самимъ.

— Да, слышалъ, вскликнулъ онъ горячо, — слышалъ и непростительно принялъ ихъ къ сердцу. А теперь готовъ былъ бы кажется съ радостію выслушать ихъ опять и казниться ими. Въ этихъ оскорбительныхъ словахъ есть правда, Елена Михайловна, жестокая для меня правда, — я недостоинъ васъ!..

Вки ея безпокойно и болзненно заморгали…

Онъ замтилъ это, и продолжалъ съ возрастающею горячностью:

— Недостоинъ вашего милосердія, вашего нравственнаго совершенства… Еслибы вы знали какъ гадокъ я кажусь себ предъ вами.

Она улыбнулась… и какою улыбкой!..

— Это мн знать, «гадки» ли вы, прошептала она вся зардвшись.

— Елена Михайловна, заговорилъ онъ задыхаясь, — я не знаю что ожидаетъ насъ, какія испытанія суждены мн…. и вамъ, но знайте что я сумю теперь перенести все, все, сумю «терпть и не роптать» (это были ея слова ему наканун). Я вашъ, вашъ, вашъ…

— Навсегда? промолвила Лина, — и все лицо ея озарилось выраженіемъ безмрнаго счастья.

— До послдняго моего вздоха!..

Она протянула ему руку… Онъ страстно прижался къ ней губами…

— Вотъ и я, вотъ и я! на голосъ Гунглевой польки пла на возвратномъ пути Женни Карнаухова, спускаясь съ верхняго этажа.

Гундуровъ поспшилъ поднять свою шляпу.

«Онъ врно стоялъ сейчасъ предъ нею на колнахъ, ршила тутъ же мысленно крупная княжна;- ахъ, какъ жаль что я этого не видала!..»

— Ну, прощай, Лина, начала она цловаться съ нею, — спи хорошо, золотые сны видь! Надюсь какъ-нибудь урваться опять къ теб пріхать; I have so much interesting to tell you [4], прошептала она ей на ухо.- Bon soir, prince Hamlet, — она подала Сергю руку, — и съ вами надюсь, до свиданія… Вы куда теперь, внизъ, въ столовую? Тамъ теперь идетъ, должно-быть, un l'eger кутежъ.

— Я до кутежей не охотникъ, сказалъ онъ.

— Фи, какъ стыдно! вскрикнула Женни; — это очень не хорошо когда мущина скроменъ какъ двушка! Еслибъ я не была женщина…

— Вы были бы не хорошій мущина? засмялся Гундуровъ.

— Именно, именно!.. Да вы презлой, — я это очень люблю… Ну, пойдемте, довольно вамъ любезничать! Good night, Lina dear! Я увожу твоего кавалера до границы нашихъ mamans, а тамъ отпущу его кутить въ мущинское царство. Прикажи ему непремнно de se donner une petite pointe въ честь твою и здравіе!..

— Прощайте, Сергй Михайловичъ, сказала Лина, счастливо улыбаясь всей этой болтовн,- до завтра!..

Когда она вернулась въ свою комнату, ожидавшая ее Глаша вручила ей запечатанную записку:

— Генеральша приказали отдать вамъ предъ тмъ какъ изволите спать ложиться.

Лина подошла къ столу и прочла:

«Милая княжна, — писала ей Софья Ивановна, — не знаю какъ увижу васъ завтра утромъ, а нужно мн знать непремнно. Ради Бога, отвчайте просто, да или нтъ: то ли же все ваше расположеніе какъ нынче утромъ? Короче, могу ли я говорить съ вашею матушкой о чемъ вы знаете? Отвтъ, прошу васъ, пришлите сейчасъ же какъ прочтете, горничная моя будетъ ждать.

„C. П.“

Лина схватила перо, и подъ этими «С. П.» начертила крупными буквами «Да, да и да,» и подписалась полнымъ именемъ: «Елена Шастунова».