Четверть века назад. Часть 2

— Пойдемъ спать, давно пора! громко вымолвилъ флигель-адъютантъ, отстраняя его рукой, и твердою поступью, перекинувшись по пути нсколькими словами со Шнабельбергомъ и Подозеринымъ, вышелъ изъ столовой.

Шнабельбергъ, за которымъ поднялись и вс его артиллеристы, потянулъ за нимъ… Московскіе господа исчезли тоже… Зала стала пустть…

— Да разв все, что ли? завылъ вдругъ Сенька, кидаясь къ кострюл въ которой варилась жженка, и погружаясь въ нее глазами.

— Все, все, отвчалъ ему Подозеринъ, тыкаясь туда-же своимъ стерляжьимъ носомъ, — все, до капли… вызюзили… А ты прізжай обдать… къ Шна… къ Шнабельбергу….. въ городъ… Анисьева провожаютъ. Можно будетъ у… устроить опять… и бан… чишку…

— Mon cher, mon cher… что жь онъ мн, Нмчура проклятая, ничего… не сказалъ? ду… сейчасъ… сейчасъ… За нимъ…

И цпляясь за стулья и столы онъ побжалъ къ дверямъ…

— И меня возьми, и меня! крикнулъ ему вслдъ Свищовъ, вскакивая изъ-за стола, у котораго сидли они съ Толей Карнауховымъ.

— И я, слабо пискнулъ за нимъ студентъ, у котораго голова совсмъ уже моталась на плечахъ.

— А ты спи, телецъ! захохоталъ Свищовъ, толкая его ладонью въ затылокъ.

Толя упалъ носомъ на столъ, и тутъ же заснулъ сномъ младенца.

— „Любимцы гвардій, гвардейцы, гвардіонцы,“ читалъ на распвъ тмъ временемъ Духонинъ, подражая голосу актера Ольгина, игравшаго въ ту пору роль Скалозуба на Московской сцен. — А вдь хорошъ, Гундуровъ, а? хорошъ? захихикалъ онъ, подмигивая по направленію двери за которою исчезъ флигель адъютантъ.

Гундуровъ разсянно повелъ плечомъ: его мысли были уже далеко отъ предмета о которомъ онъ сейчасъ такъ горячо спорилъ…

— А скажите пожалуста, спросилъ онъ вспомнивъ вдругъ и озираясь, — что это Ашанина не видно, куда онъ длся?

— А у него страшно голова разболлась, отозвался капитанъ Ранцевъ, — мы съ нимъ тутъ вмст ужинали, ничего даже сть не могъ: какъ встали, онъ спать ушелъ… Ольга Елпидифоровна Акулина, примолвилъ онъ съ засіявшимъ лицомъ, — „суркомъ“ его даже прозвали, потому онъ говорилъ что вс болзни у него сномъ проходятъ…

— Господа, заголосилъ вдругъ Духонинъ, подымаясь и тутъ же падая опять на стулъ, — мн душно здсь, я въ лсъ хочу…

— Погибъ на пол чести! расхохотался Чижевскій, помогая ему приподняться опять. — Отведите его zu Haus, Гундуровъ, а мы съ капитаномъ остальныхъ убитыхъ приберемъ…

— Ничего-съ, отличнйшіе дебаты сегодня были! заключилъ Факирскій, подхватывая Духонина подъ другую руку…

Былъ шестой часъ утра; все въ дом уже спало мертвымъ сномъ… Только во флигел, гд помщался театръ, въ полутемномъ корридор, въ конц котораго подымалась узенькая лстница въ верхній этажъ, слышался шепотъ двухъ молодыхъ голосовъ:

— Еще одинъ… послдній… на прощанье…

— Милый, довольно, пусти… Боже мой, что ты сдлалъ со мной! И я, безумная…

— О, прости, прости! Ты такъ хороша, я… Ты сердиться?

— Нтъ, не знаю, я… я счастлива. Но ты помнишь, ты общалъ… Ты сдержишь?.. Не ищи, не соблазняй опять!.. Милый, да? Никогда, никогда больше?..

— Общалъ… сдержу!.. А ты, ты меня забудешь?..

— „Тебя ль забыть“, [7] изнемогающими отъ нги звуками прозвенли у самаго уха счастливца очаровательныя ноты труднаго контральто, и горячій, послдній поцлуй ожегъ его губы.

— Ольга, божество мое!..

Онъ охватилъ ея упругій, трепетавшій сквозь легкія ткани подъ его рукою станъ… Но она вырвалась изъ его объятія, — и легкій шумъ ея торопливыхъ шаговъ замолкъ чрезъ мигъ на поворот лстницы…

XI

На цлый часъ поздне обыкновеннаго проснулась на другой день аккуратная княгиня Аглая Константиновна, и посл обычныхъ омовеній, облекшись въ широкій утренній пеньюаръ, услась причесываться къ зеркалу, и потребовала къ себ Витторіо со счетами. Италіянецъ явился съ вытянутымъ и строгимъ лицомъ, заране предчувствуя бурю и готовясь къ ней… Дйствительно, княгиня такъ и ахнула взглянувъ на цифру поданнаго имъ расхода за минувшій день: на одинъ столъ съ винами истрачено было боле полуторы тысячи рублей, одного шампанскаго выпито до ста бутылокъ…

— А la campagne! вскликнула Аглая, ужасаясь почему-то что въ деревн можно было пить столько же сколько въ город,- il n'у а que les Russes capables de `ea!

Прибавляя къ этому издержки на театръ, освщеніе и иные второстепенные расходы вчерашній день обходился ей въ четыре тысячи рублей слишкомъ.

— Seize mille francs! перевела она себ громко по-французски, воззрясь укорительно на безмолвно стоявшаго предъ нею Витторіо, — c'est, effrayant!

— Tout est cher dans ce pays, проговорилъ съ достоинствомъ мажордомъ приподнимая плечи.