Четверть века назад. Часть 2

Никогда еще такъ угрюмо не проходилъ завтракъ въ Сицкомъ какъ въ этотъ день. Отыгранный Гамлетъ словно унесъ съ собой и весь тотъ духъ оживленія и веселости которымъ дышало до сихъ поръ молодое общество нашихъ лицедевъ. Вс они какъ бы попріуныли, какъ бы поопустились. Слды вчерашней усталости читались на ихъ лицахъ, вмст съ ощущеніемъ какой-то пустоты и того необъяснимаго, но неизбжнаго безпокойства которое овладваетъ каждымъ изъ постороннихъ лицъ въ дом гд между хозяевами происходитъ что-то неладное, какъ бы ни скрыто оно было отъ чужихъ глазъ…. А этимъ чмъ-то неладнымъ такъ и пахло теперь въ Сицкомъ. Непонятный отъздъ Надежды едоровны, о конечной цли котораго стало тотчасъ же извстнымъ во всхъ углахъ дома, отсутствіе княгини за завтракомъ, тоскливое настроеніе княжны Лины и ея дяди, сквозившее сквозь ихъ обычную привтливость и спокойный видъ, пустыя наконецъ мста за столомъ (многія изъ прізжихъ дамъ еще обртались въ объятіяхъ сна, а московскіе жениремьеры, какъ оказывалось, ухали съ ранняго утра въ городъ, пировать къ Шнабельбергу, съ тмъ чтобы вернуться вечеромъ къ театру), все это вмст взятое претворялось въ нчто тяжелое, гнетущее, впечатлніе чего каждый чувствовалъ на себ, и чего никто какъ бы не имлъ силы стряхнуть и сбросить съ, себя….. Разговоръ не клеился, начинаемыя рчи тутъ же обрывались и смолкали…. Одинъ, неизмнно все тотъ же, «фанатикъ», ничего никогда не видвшій и въ ум не державшій кром «театрика» и участія своего въ немъ, жадно пожиралъ блюдо за блюдомъ, и мысленно улыбался чаемому успху своему въ роли Синичкина, да успвшій проспаться посл попойки Толя Карнауховъ усердно опохмлялся портвейномъ, тараторя въ интервалахъ съ полусоннымъ еще дипломатомъ, промаявшимся все утро со своимъ катарромъ желудка…

Софья Ивановна Переверзина и Гундуровъ не сходили къ завтраку. Ашанинъ, явившійся къ нему ране всхъ, въ надежд поймать пріятеля и переговорить съ нимъ (онъ упрекалъ себя за то что какъ бы позабылъ со вчерашняго вечера о его сердечныхъ интересахъ), сидлъ теперь между Духонинымъ и Факирскимъ, внимательно наблюдая за всмъ что происходило кругомъ него. Онъ съ особымъ прилежаніемъ слдилъ за игрой физіономій княжны Лины и блестящаго флигель-адъютанта и, ничего не зная разумется о происшедшемъ у нихъ объясненіи, замчалъ не съ малымъ удивленіемъ что между ними какъ бы вдругъ перемнились отношенія: она глядла на Анисьева почти ласково каждый разъ когда онъ обращалъ къ ней рчь (ихъ отдляла тридцатилтняя московская княжна, занимавшая почетное мсто одесную хозяйки, представительницей которой была теперь Лина), сама нсколько разъ первая заговаривала съ нимъ…. «Что же это значитъ?» спрашивалъ себя Ашанинъ, съ невольною тревогой за Сергя, отсутствіе котораго здсь еще боле увеличивало его безпокойство…..

Уже вс сидли за столомъ когда въ комнату влетла Ольга Акулина, громко извиняясь….. Капитанъ Ранцевъ, сидвшій какъ на иголкахъ въ ожиданіи ея, распустилъ все лицо свое въ широкую улыбку, повернувъ его къ ней будто подсолнечникъ къ дневному свтилу…. Ашанинъ поспшно опустилъ глаза въ тарелку.

Проходя мимо князя Ларіона Ольга, по обыкновенію, почтительно присла предъ нимъ. Онъ отвтилъ ей такимъ холодно короткимъ поклономъ что у нея и у Ашанина одновременно захолонуло сердце… «Боже мой, неужели онъ какъ-нибудь узналъ!» пробжала у обоихъ та же мысль, и оба они мгновенно покраснли до ушей.

Ранцевъ покраснлъ тоже отъ негодованія за даму своего сердца. Онъ повелъ злобнымъ взглядомъ по направленію князя, и перекинувъ его тотчасъ на барышню:

— Не прикажете ли, Ольга Елпидифоровна? промолвилъ онъ своимъ густымъ басомъ, двинувъ порожній подл него стулъ.

Предложеніе оказалось неудачнымъ: точно, показалось ей, хотлъ онъ заявить о своемъ покровительств ей посл этого обиднаго отвта князя Ларіона на ея учтивость, и ей пуще отъ того стало обидно.

— Не каждый день праздникъ! проговорила она высокомрно скользнувъ по немъ сердитымъ взглядомъ, и пройдя мимо опустилась на свободный стулъ по другой сторон графа Анисьева.

— Можно? спросила она его, сопровождая вопросъ соотвтствующимъ «глазенапомъ».

— Помилуйте!.. вскинулся онъ, учтиво кланяясь и улыбаясь.

Бдный капитанъ такъ и захолодлъ отъ тоски и ревности….

— А гд же maman, Лина? громкимъ голосомъ произнесла барышня обращаясь къ княжн (у нея скребли кошки на душ, и тмъ боле старалась она скрыть это подъ своимъ самоувреннымъ тономъ).

— У нея голова болитъ, она не сойдетъ.

— Я такъ заспалась сегодня, посл бала, не успла зайти къ ней предъ завтракомъ…. А вы ршительно таки дете сегодня, или перемнили? полушепотомъ спросила своего сосда Ольга, развертывая салфетку.

— ду, въ два часа, сказалъ флигель-адъютантъ.

— Какъ вамъ писать, еслибъ это потребовалось? еще тише пропустила она.

— Потомъ! чуть слышно и торопливо отвтилъ онъ, приглашая ее взглядомъ къ молчанію.

Она замолчала, прищурившись оглянула столъ кругомъ, и обратясь къ сидвшему по другой ея сторон Шигареву:

— Что это насъ такъ мало сегодня? Куда вся вчерашняя компанія двалась?