Четверть века назад. Часть 2

«Фанатикъ» жадно потянулъ къ себ книгу лежавшую предъ Гундуровымъ, остановившимся на первой сцен Ромео съ Лоренцо, и съ первыхъ же словъ загудлъ такимъ звремъ что Ашанинъ, ухватившись за бока, вскочилъ, выбжалъ въ гостиную и повалился тамъ на диванъ надрываясь новымъ истерическимъ смхомъ. Гундуровъ уронилъ голову на столъ и залился тоже.

— Да, ршила Софья Ивановна, укалывая себя до боли спицей въ подбородокъ чтобы не заразиться ихъ примромъ, — мн кажется, дйствительно, Иванъ Ильичъ, что для васъ годятся роли… мене пламеннаго характера…

Вальковскій надулся, но только на этотъ вечеръ. Ему слишкомъ удобно жилось въ Сашин, онъ слишкомъ хорошо тамъ лъ, пилъ и спалъ чтобы расходиться съ его гостепріимными хозяевами изъ-за какой-нибудь «рольки», какъ выражался онъ своими обычными уменьшительными обозначеніями. Чтенія Шекспира продолжались попрежнему, и неудачная попытка «фанатика» передать эту молодую «рольку» не оставила малйшаго слда въ стро общаго добраго согласія царствовавшаго въ тихой сни стараго Сашинскаго дома.

Такъ прошло боле недли. Съ каждымъ днемъ все нетерпливе ждали теперь наши друзья новыхъ извстій изъ Сицкаго, отъ княжны. Но извстій не приходило….

XXXII

Готовься съ бодрою душой

На все угодное судьбин!

Баратынскій

Волшебный лтній вечеръ лежалъ надъ заснувшими липами Сашина. Нараждавшійся мсяцъ инд сверкалъ тонкимъ серебряннымъ очеркомъ сквозь темную сть ихъ многолиственныхъ втвей, и нжный запахъ политыхъ къ вечеру цвтовъ несся проницающими струями на низенькій балконъ дома, двумя-тремя ступеньками спускавшійся въ садъ. Свтъ высокой лампы и свчей въ стеклянныхъ колпакахъ, стоявшихъ на стол на этомъ балкон, добгалъ до разбитой подъ нимъ клумбы, и какъ бы вынырнувшая изъ ближайшаго ея куста большая блая роза чуть дрожала на невидимомъ стебл своемъ, вся облитая и вся будто зачарованная этимъ нежданнымъ и незнакомымъ ей свтомъ…

Кругомъ стола сидлъ «Сашинскій квартетъ», какъ выражалась Софья Ивановна въ веселыя минуты. Они только-что отпили чай. Предъ Гундуровымъ лежалъ томъ Пушкина, открытый на Каменномъ Гост, котораго собирался онъ читать вслухъ. Но онъ медлилъ приняться за книгу, и глядлъ прищуренными глазами въ садъ, охваченный тишью и красотой ночи.

— Какъ хорошо! проговорилъ онъ ни на кого не глядя.

«Что за ночь, за луна, когда»… вспомнилось Ашанину тутъ же одно изъ любимйшихъ его стихотвореній.

— Нтъ, вы посмотрите на эту розу, молвила въ свою очередь Софья Ивановна, — какъ она выдляется изъ темноты, и точно глядитъ на насъ!

— Я давно на нее любуюсь, сказалъ Ашанинъ, — точно глядитъ, и стыдится, прелесть!.. Сережа, не напоминаетъ она теб…

— Офелію? И Гундуровъ съ засверкавшимъ взглядомъ обернулся на него.

— Именно, именно! Вотъ что называется симпатія душъ, засмялся красавецъ, — мн это сейчасъ пришло въ голову! Она такъ…

Онъ не усплъ досказать свою мысль, прерванный восклицаніемъ Софьи Ивановны:

— Кого это Богъ даетъ!

Вс разомъ примолкли. Изъ-за сада, мимо котораго шла дорога въ усадьбу, доносился звонъ колокольчика.

Гундуровъ вздрогнулъ отъ невольнаго нервнаго ощущенія. Колокольчикъ такъ живо напоминалъ ему пріздъ Анисьева въ Сицкое, трепетъ Лины, всю пережитую ими тогда муку.

— Кто это, въ самомъ дл? пробормоталъ онъ.

— Ужь не за мною ли начальство шлетъ? У меня вторая недля какъ отпускъ просроченъ, заявилъ со мгновеннымъ смущеніемъ Вальковскій.

Ашанинъ расхохотался:

— Станетъ оно еще давать себ трудъ посылать за тобой! Просто выключитъ если къ сроку не явился.

«Не изъ Сицкаго ли что?» подумалось одновременно и Сергю, и его тетк; они переглянулись.

— Нтъ, тогда бы безъ колокольчика! сказала она громко въ отвтъ угаданному обоими ими вопросу, и успокоенно улыбнулась ему.

Топотъ лошадей между тмъ уже явственно слышался на двор. Кто-то подъзжалъ ко крыльцу.

— Исправникъ! доложилъ, вслдъ за этимъ, выходя изъ комнатъ, старикъ едосей, камердинеръ Гундурова.

— Что ему нужно? невольно вскрикнула Софья Ивановна.

— За мною, врно за мною!.. радостно возгласилъ «фанатикъ», — театрикъ должно-быть устраивается, такъ онъ за мною, толстопузъ, прикатилъ!..

И онъ со всхъ ногъ кинулся съ балкона.

— Они Сергя Михайловича спрашиваютъ! угрюмо пвучимъ голосомъ промолвилъ едосей, не трогавшійся съ мста.

— Меня?… Проси! сказал Сергй, взглянувъ на тетку. — Не попался ли въ чемъ кто-нибудь изъ нашихъ крестьянъ? объяснилъ онъ.

— Сюда!.. сюда проси! торопливо добавила Софья Ивановна…

Въ гостиной уже раздавался скрипъ сапоговъ входившихъ, и на балкон черезъ мигъ, слегка споткнувшись о его порогъ, но сейчасъ же оправившись и молодцовато выставивъ грудь впередъ, появился Елпидифоръ Павловичъ Акулинъ во всей внушительности своей громоздкой фигуры и съ такою же внушительностью на неулыбавшемся и какъ бы чмъ-то чрезвычайно озабоченномъ лиц. Вальковскій шелъ за нимъ опустивъ голову и поводя изподлобья кругомъ какъ бы нсколько сконфуженными глазами. Пріздъ «толстопуза» очевидно не имлъ цлью театрикъ.