Четверть века назад. Часть 2

— «Самому», это то-есть мн… везти!..

— Ахъ ты шельмецъ этакой, шельмецъ! сказалъ себ Ашанинъ, чувствуя въ эту минуту неодолимое желаніе помять отвислыя жабры бывшаго Полонія.

— Во вторникъ, 6-го іюля, перечла Софья Ивановна. — Что у насъ сегодня? Понедльникъ, пятое… Это, значить, ему надо завтра утромъ быть въ Москв?

— Такъ точно-съ, подтвердилъ Акулинъ, опираясь обими руками въ ручки кресла чтобы подняться окончательно на ноги;- девяносто шесть верстъ, Сергй Михайловичъ, обратился онъ къ нашему герою, который молча, сжавъ неестественно губы, прислушивался къ этому чтенію и разговору, какъ бы ршившись не принимать въ немъ никакого участія, — да проселкомъ до города, верстъ двнадцать: только къ утру дохать успемъ… Собираться бы вамъ надобно…

Вс примолкли на мигъ.

— Что же, Сережа… какъ ты думаешь? заговорила первая его тетка, подымая на него глаза.

Онъ пожала плечами.

— Собираться мн не долго… Хоть сію минуту!..

— Ты когда думаешь… вернуться? не совсмъ твердо спросила она его опять.

— Да завтра же объ эту пору, я полагаю.

— Весьма бы желательно-съ, весьма! промолвилъ на это исправникъ съ интонаціей голоса злое намреніе которой не ускользнуло отъ Софьи Ивановны.

Багровыя пятна выступили у нея на лиц. Она взглянула на него такимъ негодующимъ взглядомъ что Елпидифоръ смутился и кашлянулъ въ руку чтобы скрыть это смущеніе, — и встала изъ-за стола.

— Вы мн позволите васъ оставить одного пока племянникъ мой будетъ укладываться. Пойдемъ, Сережа!

— И я съ вами! поспшно сказалъ Ашанинъ.

Они ушли втроемъ.

Вальковскій внезапно выскользнулъ изъ своего темнаго угла, подошелъ озираясь къ исправнику, и шепотомъ проговорилъ:

— Не знаешь, братъ, для чего онъ требуется: дло въ самомъ дл какое; или согршилъ чмъ?

Тотъ глянулъ на него черезъ плечо.

— Слышалъ, сказано: «привести самому», — значитъ, чтобы не утекъ. Не по головк гладить, стало-быть! фыркнулъ онъ доставая папироску изъ сигарочницы, и наклонясь съ нею въ одной изъ свчей стоявшихъ на стол.

«Фанатикъ» опустилъ голову и словно съежился весь.

— Скажи мн, ради Бога, Сережа, говорила тмъ временемъ Софья Ивановна, ведя молодыхъ людей къ кабинетъ племянника, — не знаешь ли ты за собой чего-нибудь изъ-за чего могли бы теб выйти непріятности?

Онъ засмялся даже.

— Что же могу я знать такого за собою, тетя? Все что я длалъ и длаю вамъ точно такъ же извстно какъ и мн самому.

— И почему вы думаете, заговорилъ съ живостью Ашанинъ, — что Сережу должны ждать какія-нибудь, «непріятности» отъ нашего воеводы московскаго? Я такъ совсмъ напротивъ того думаю. Князь Ларіонъ Васильевичъ въ Сицкомъ, при насъ же всхъ, такъ лестно и горячо рекомендовалъ ему Сережу, и вроятно теперь проздомъ черезъ Москву, повторилъ это ему, что старцу, я увренъ, пришла въ голову блестящая мысль пригласить Сережу къ себ на службу. Онъ и вызываетъ его чрезъ исправника, какъ знающаго гд его найти.

— Такъ такъ было бы и сказано, я полагаю, возразила Софья Ивановна, — а то привезти, точно арестанта какого-то, преступника… Это просто оскорбительно…

— А этого старецъ нашъ не понимаетъ, комическимъ тономъ объяснилъ Ашанинъ, — онъ по простот: нужно ему кого-нибудь, ну и подавай его такъ или иначе. Бы на него не обижайтесь, генеральша; у нашей турецкихъ, говорятъ, еще просте обычай бываетъ!..

Софья Ивановна невольно усмхнулась, но глаза ея глядли все такъ же невесело и озабоченно.

— Этотъ исправникъ, сказала она, — съ своими какими то грозящими намеками…

— Ну, вотъ эту толстую шельму я охотно бы поколотилъ! воскликнулъ пріятель Гундурова. — Вдь вы понимаете, генеральша, что онъ ровно ничего не знаетъ для чего вызывается Сережа къ графу, и знать не можетъ. А строитъ онъ эти угрожающія хари въ отместку вамъ за то что вы его къ себ въ домъ какъ знакомаго не пускали, а Сережа, когда мы въ Сицкомъ играли, ему, кром репликъ, слова не сказалъ никогда. Такъ не тревожится же вамъ въ самомъ дл изъ-за его рожи воронья пугала!..

Ашанинъ говорилъ тономъ такого глубокаго убжденія, и то что онъ говорилъ имло за собою притомъ такъ много правдоподобности что Софья Ивановна въ эту минуту какъ-то вдругъ успокоилась. Она все время слдила за выраженіемъ лица Гундурова, и осталась имъ довольна: ни малйшаго волненія, ниже суеты, а лишь та невольная брезгливость съ какою смотрлъ бы порядочный человкъ по ошибк посаженный въ часть.

Онъ сидлъ у своего письменнаго стола, и безсознательно перебиралъ пальцами по его сукну.

— Къ нему вдь во фрак явиться нужно, Сережа, сказала ему тетка, — не забудь взять!

— Возьму… И блый галстукъ тоже нужно? спросилъ онъ насмшливо и чуть-чуть надменно улыбаясь.

— Само собою… А что ты ему однако скажешь, Сережа? молвила черезъ мигъ Софья Ивановна, — если онъ теб въ самомъ дл предложитъ служить у него?

— Поблагодарю за честь, и откажусь… «Пашамъ» я не слуга! промолвилъ онъ, повторяя выраженіе Ашанина.

Она помолчала.

— Однако вотъ что, другъ мой, начала она затмъ:- даю теб два дня сроку; если но истеченіи ихъ ты не вернешься въ Сашино, я поду въ Москву.

— Къ чему это, тетя? вскрикнулъ онъ.

— Я буду безпокоиться… у насъ всего ожидать можно…