Читаем Чудеса мира (Аджа’иб ад-дунйа) полностью

Государь выходит из дома на улицу. Вместе с ним десять тысяч юношей, одетых в разноцветную парчу. За ними — десять тысяч белых слуг, одетых в платье из шелка, у каждого в руках — золотая булава. За ними [идут] десять тысяч тюркских гулямов, словно гурии, все в египетских платьях, шитых золотом. [У них] — разнообразные позолоченные щиты и копья. За ними еще десять тысяч вельмож в том порядке, как уже говорилось. Все одеты в златотканую парчу, в руках держат золотые курильницы. В них они воскуряют благовония. За ними следуют в таком же порядке десять тысяч румских вельмож. Все одеты в тисненный фигурами шелк, расшитый жемчугом и рубинами. Каждый держит в руках золотое сиденье. При них находятся одежды государя. До начала молитвы их бросают. Человек из [свиты государя] кричит, чтобы народ не разговаривал. Старец держит в руках таз и золотой кувшин для омовения, украшенные жемчугом и рубинами. /114б/ Впереди — государь, одетый в платье из черного цвета атласа. В бороду у него вплетены драгоценные камни, на голове — корона, а на ногах сапоги: один сапог красного цвета, другой — черного. Идут они пешими; сделав несколько шагов, останавливаются. [Государь] говорит везиру: "Помни о смерти и будь готов к ней!" [После того] он открывает ларец, в ларце хранится прах Адама, мир ему. [Государь] целует прах и плачет. Таким образом он шествует, пока не дойдет до дверей церкви. Тогда тот старец подносит государю таз и кувшин, дабы он обмыл руки. Затем государь говорит везиру: "Я устал от крови, [пролитой] людьми, все это я переложил на твои плечи. Если Всевышний спросит с меня, я спрошу с тебя!" Тогда он поднесет в дар везиру платье, в которое он был облачен, а сам наденет ризу для молитвы и скажет везиру: "Блюди истину и поступай по справедливости, ибо я поступаю справедливо! Смотри! Старайтесь поступать справедливо в отношении друг друга и не отступайте от истинного пути!" Затем он приказывает, чтобы привели пленных мусульман к самым дверям церкви, дабы они увидели ее убранство и роскошь и воздали бы хвалу государю и сказали: "Да будет долгой жизнь государя, да умножатся его лета!" Тогда государь пожалует всем почетное платье, и они будут следовать за государем. Сзади государя ведут под уздцы трех запасных коней, /115а/ накрытых шелковыми попонами и украшенных жемчугом, рубинами и самоцветами. На спине у них укреплены золотые орнаментированные седла, но никто на них не сидит. В церкви висят три уздечки. Коней вводят в церковь, и каждый [из них] идет к своей уздечке, а [затем] возвращается назад. Говорят, этих коней никогда не подковывают[175].

В церкви возведен обелиск из золота [высотой] в триста локтей. Каждая его часть в десять локтей [высоты] насажена на другую, обвита и скреплена золотыми цепями. На капители колонны сделана из мрамора статуя юноши, [ее размер] — четыре локтя на четыре локтя. Под статуей сделана скала, украшенная золотом и рубинами. Этот памятник воздвигнут [на] могиле человека, который выстроил церковь. У входа в церковь стоит изваяние коня, напротив — конная статуя. На коне восседает Аристотель, на голову ему надет венец. Руки его простерты, как при жизни, когда он обращался к народу. С противоположной стороны выстроен домик, в нем сделаны двенадцать окошечек, каждое [размером] в один локоть. Все окошечки позолочены и украшены драгоценными камнями. По ним определяют время и часы. Когда пройдет один час дня, /115б/ открывается дверца одного из окошечек. Когда наступает ночь, происходит то же самое. Час за часом открывается одно окошечко за другим. Говорят, этот чудесный механизм изобрел Балинас-мудрец[176].

Кони румского императора приучены к тому, чтобы, где бы их ни оставили, они стоят спокойно. И нет необходимости за ними присматривать, пока не придут конюхи и не уведут их. Ни один конь не ссорится с другим у входа во дворец императора. Это — талисман.

Посреди базара есть еще две чудесные постройки.

У них заведен обычай. Приводят пленных и оставляют их на площади и надеются на [то, что] они [не убегут]. Посланец идет и извещает императора. Если до возвращения гонца пленные останутся там, всех уведут в темницу. Если они пройдут мимо статуй, всех убьют. Если же они убегут, найти всех не смогут, и они станут свободными и уйдут(?).

“108”

В Руме есть собор с высокой башней. Башню венчает позолоченный купол. На куполе из меди сделана птица, напоминающая скворца. Когда подходит время и созревают маслины, поднимается холодный ветер. Птица эта издает какой-то звук. /116а/ Другие скворцы, услыхав крик птицы, слетаются к ней. Принесенные оливки они кладут перед медным скворцом. Из года в год в церкви жгут масло, полученное из этих оливок. Его хватает до того же времени следующего года и даже больше. Это чудо изобрел Балинас-мудрец[177].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Смятение праведных
Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни. При этом к каждой из этих глав приводится притча, которая является изумительным образцом новеллы в стихах.

Алишер Навои

Поэма, эпическая поэзия / Древневосточная литература / Древние книги