Дело об отсроченном убийстве. Дело о женщине за забором. Алый поцелуй

— Вы ведь адвокат, мистер Мейсон, и вы видели женщин в купальных халатах и раньше. У вас мало времени, у меня — тоже. Итак, давайте обо всем поговорим и, возможно, все уладим. Люди утомляют меня! В нашем цивилизованном мире, в его так называемом моральном кодексе, больше лицемерия, чем признают. Когда я вышла замуж за Гарри Палмера, я была, что называется, «хорошей девушкой». Это была моя беда. Я ничего не знала о мужчинах, об их образе жизни, об интимных отношениях. Я прожила пять лет в сущем аду, созданном специально для женщин, а затем решила, что раз у меня нет детей, то я, естественно, ничем не обязана Гарри Палмеру. Я вышла из игры. Признаюсь, чтобы вы понялр, насколько я была глупа, что отказалась от алиментов. До замужества я работала и после развода снова вернулась к работе, только с той разницей, что я была уже женщиной. Об этой стороне развода, мистер Мейсон, говорят мало. Я превратилась в женщину и теперь отвечала сама за себя. Я узнала и то, что замужество состоит не из одних только роз, и то, что я отныне меченая, неизгладимо меченая. Любой мужчина, который проявит ко мне интерес, отдает себе ясный отчет, что я просто женщина, что я была замужем, поэтому со мной можно не церемониться. Если я не отвечаю должным образом на его чувства, то он считает, что я равнодушна к нему. Мужчины повсюду хвастаются своими победами. У женатых мужчин есть любовницы, и это считается само собой разумеющимся. Но разведенная женщина попадает в двойственное положение… А теперь появился этот… отвратительный грубиян со своим сыщиком. Мы с Норбертом были близко знакомы. Думаю, что он хотел сделать мне предложение, чтобы я вышла за него замуж, и я, скорее всего, согласилась бы, но я не хотела спешить, как однажды уже сделала. Теперь Норберт считает, что из него сделали посмешище. Он…

— Переменил намерение и не собирается делать вам предложение?

— Господи, нет! Теперь он настойчив. Он звонит мне два или три раза в день и предлагает выйти за него замуж. Я вешаю трубку. Зачем он делает это, мистер Мейсон? Просто потому, что он думает, что из-за него запятнали то, что люди называют «добрым именем» женщины? Мне больше двадцати одного года, я разведена, у меня есть право жить собственной жизнью. Я просто хочу, чтобы общество оставило меня в покое. А что касается Лоринга Карсона, я хочу, чтобы он умер… — Она откинула голову, слегка встряхнув ею, словно для того, чтобы избавиться от плохих мыслей. — Я рассказала о своих неприятностях, мистер Мейсон, и, чтобы загладить свою вину перед вами, буду достаточно вежливой и позволю вам объяснить цель вашего визита.

— Все в порядке, — сказал Мейсон. — Я пришел сюда, чтобы попытаться избавить вас от излишней шумихи, возникшей в газетах в связи с этой историей.

— Каким образом?

— Жалоба, которую я подал против Лоринга Карсона или которую, возможно, подают сейчас, довольно рискованная. Знаете ли вы о сделке с недвижимостью между Карсоном и Моли Иденом?

Она покачала головой. Мейсон коротко изложил суть дела:

— Итак, два человека пострадали из-за встречной жалобы Лоринга Карсона — вы и Вивьен Карсон, его жена.

— Я ей очень сочувствую.

— Очевидно, 'ей также сочувствует судья Гудвин, — сказал Мейсон.

— Что он сделал для нее? Как я понимаю, Карсон так запутал свои финансовые дела, что суд не смог точно определить размеры его состояния.

— Всеобщая ошибка — недооценивать умственные способности судьи, — многозначительно высказался Мейсон.

— Вы хотите сказать, что Карсон недооценил судью Гудвина?

— Думаю, что так.

— Могу я спросить, что происходит?

— Именно поэтому я здесь. Я подумал, что вам следует знать о моем плане заранее. Судья Гудвин считает, что если доброе имя женщины опорочено, то чрезвычайно трудно его восстановить.

— Он прав, прав! — горячо прошептала Надин.

— Когда газета дает информацию, — продолжил Мейсон, — она уделяет ей столько внимания, сколько нужно для привлечения интереса читателя. Например, рассказ о женщине, которая развлекалась с любовником и была застигнута на месте преступления, вызывает значительный интерес. А тот факт, что это ошибка, не вызывает никакого интереса.

— Вы говорите о моем деле?

— Не совсем, — пояснил Мейсон. — Судья сочувствует Вивьен Карсон, поэтому он хотел бы, чтобы об ошибке Карсона написали в газетах. Таким образом, он поставил моего клиента в такое положение, что нам пришлось действовать. Я считаю, что судья Гудвин сделал очень умный ход, но, как мне кажется, в своих рассуждениях он не учел одной вещи.

— Какой?

— Он не учел, что это затронет вас.

— Каким образом?

— События будут развиваться так, — сказал Мейсон, — что газеты уделят много внимания этой комедии ошибок и тому факту, что детективу Карсона указали на вас вместо Вивьен Карсон.

— Я думаю, это было сделано специально, — заявила Надин.

— Дело не в этом. Дело в том, что обо всем подробно напишут в газетах.

Она начала было что-то говорить, но вдруг до нее дошел полный смысл сказанного адвокатом. У нее расширились глаза.

— Вы хотите сказать, что они будут смаковать подробности моих уик-эндов?

— Совершенно верно.