День восьмой

Брекенриджу Лансингу всегда прекрасно удавались все его начинания. Он переезжал с острова на остров, обеспечивал поставки лаврового масла и рома, и везде ему сопутствовал успех. Для него со складов на плантациях выкатывали бочки, выставляли оплетенные бутыли и кеги, на которых штамповали адрес лаборатории его компании в Джелинеке, штат Нью-Джерси. Его развлекали: устраивали танцы при свечах под открытым небом на просторных дворах великолепных поместий, возили на охоту. Мамаши в пух и прах наряжали ради него своих дочек. От общения с ним местные мужчины уклонялись: у него была хоть и приятная внешность, но слишком уж юным он казался, – зато он сумел завоевать сердца всех женщин без исключения. Влюбилась и Юстейсия Симс. Потом, много лет спустя, она не раз задавала себе мучительный вопрос: как это могло случиться? Почему с ней?

Однажды утром, в начале декабря, за несколько лет до появления Лансинга, жители Бас-Тера с удивлением увидели, как в порт входит великолепная четырехмачтовая шхуна. На каждой рее стояли молодые люди, одетые в белую форму, никак не меньше дюжины, и размахивали руками из стороны в сторону. Картина поражала воображение, но далее последовали вещи, не менее удивительные. Это был учебный корабль польского флота «Гдыня», который совершал кругосветный тренировочный переход. На нем находились две сотни гардемаринов в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. Черноволосые и черноглазые островитяне считали, что другим человек и не может быть. Все они обладали определенным набором характерных черт: способностью к вероломству, коварству, хвастовству и предательству, – и ожидали того же от новоприбывших. Но нет! Причалившие к берегу вместе с офицерами гардемарины принесли с собой чудесный образ другого человека – беззащитную невинность голубых глаз, обещание непорочности, облеченные в медовый цвет волос. Увидев впервые на невольничьем рынке в Риме рабов из Британии, Григорий Великий воскликнул: «Не ангелы, но все-таки Ангелы!» Четырехмачтовая «Гдыня» продолжила свое путешествие вокруг света, а другая, со свернутыми белыми парусами, плыла в воображении островитянок, управляемая экипажем из неподкупных рыцарей, золотых и розовых, с небесно-синими глазами.

Доктор Джиллис, если уж ему что приходило в голову, накрепко вцеплялся в идею, как пес в любимую косточку, он глубокомысленно заявил:

– Природа старается нивелировать любые крайности. За последние миллионы и миллионы лет произошел процесс сильного усреднения. Я прочитал в одной газете, что во Франции почти не осталось блондинок: теперь женский кордебалет для шоу надо набирать в Швеции и Англии. Скоро мы все станем шатенами. Храмы в России столкнулись с тем, что для хоров не могут найти певчих с басами, от голоса которых раньше звенели люстры, а в Берлине не хватает теноров. Теперь у нас у всех будут баритоны. Также исчезнут слишком высокие и коротышки, черные и белые. Природа не терпит крайностей, поэтому бросает противоположности в объятия друг друга, чтобы дела завертелись. В Библии об этом говорится вполне определенно: когда наступит золотой век, лев возляжет рядом с ягненком. Как я понимаю, эти времена уже на подходе.

– Чарлз, прекрати!

– Мужчина грубый и жестокий привлекает к себе девушку мягкую и благоразумную. Сыч и чайка возлягут рядом. Не способная ни на что сонная мудрость совокупится с бурным жизнелюбием. Интересное потомство появится у них. Посмотри на нас с тобой, Кора!

– Ах, отстань!

– Дарвин не уставал демонстрировать нам, как природа отбирает отдельные типы существ для адаптации и выживания.

– Я не хочу слышать это имя в нашем доме, Чарлз!

– Может быть, природа, сотни миллионов лет спустя, начала естественный отбор по интеллекту, уму и духу. Может быть, природа начала переход в новую эру. Глупые выродятся, мудрые выживут. Может, поэтому Стейси вышла замуж за Брека: природа приказала ей поступить так. Ей захотелось получить интересное потомство для реализации новой идеи. Нам все время кажется, что мы проживаем свою жизнь. Глупости! Это жизнь проживает нас.

– Дурно сказано!

У Брекенриджа Лансинга было заурядное лицо помощника аптекаря из Айовы, но его освещали васильковые глаза и обрамляли светлые волосы, отливавшие то золотом, то серебром. Торговцы с Антильских островов видели в нем возможность заключить хорошую сделку, а Юстейсия Симс – родить детей, которые будут походить на тех ангелочков, что порхают среди облаков на алтарных росписях.