День восьмой

Утром рядом с его дверью стоял медный тазик с горячей водой. Закончив бриться, Роджер пристально вгляделся в зеркало, которое так часто отражало лицо отца. Зеркала ничего не скрывают, им даже невдомек, что мы – тут. Т.Г. обычно говорил, что Вселенная похожа на зеркало: так же пуста. До него донесся запах кофе и жареного бекона. В комнатах сестер слышалось движение. Он вышел в холл и громко всех оповестил:

– Ванная свободна! Кто последний – тот бизон.

Констанс с визгом выскочила из своей комнаты:

– Папа приехал!.. в смысле – Роджер здесь.

Мать уже позавтракала и присоединилась к сыну, но слова не шли. Кроме того, к ней вернулась хрипота, да ей и нечего было ему сказать. Она просто гордилась этим молодым человеком, сейчас для нее – незнакомцем.

– Мне надо увидеться сегодня с мисс Дубковой и доктором Джиллисом, – заговорил Роджер. – Лили передала им подарки.

– Я пригласила их на ужин.

– Вот и замечательно! Я, может, немного задержусь: после обеда мы с Порки поднимемся на холм Херкомера. Его дед хочет поговорить со мной. Вечером я собираюсь навестить миссис Лансинг. У тебя найдется что-нибудь в качестве рождественского подарка?

– Конечно: марципаны и имбирное печенье я заверну в красивую бумагу.

За столом к ним присоединились девочки, и Констанс, как всегда, говорила без умолку.

К половине одиннадцатого, когда Фелисите растопила печь, в ателье мисс Дубковой, предварительно постучав, вошел Роджер. Девушка сидела за стойкой: прямая, строгая, собранная, как школьная учительница… нет, как монахиня. Возле печи, открыв книгу, сидела ее сестра Энн (как сестры договорились заранее, заткнув уши ватой).

Роджер и Фелисите посмотрели друг другу в глаза. Им сразу стало понятно: сейчас произойдет что-то важное, – и что бы это ни было, оно будет касаться их обоих. Первой, понизив голос, заговорила Фелисите:

– Мне нужно тебе кое-что сообщить. Ты знаешь, что наши отцы часто вместе работали, а твой имел несколько изобретений. Так вышло, что моя мать получила за их использование деньги, и чувствует себя от этого несчастной, не хочет владеть ими ни дня. Даже решила в банк их не отдавать: просто обналичила и спрятала у себя в комнате. Ей сначала пришла мысль пойти к вам в «Вязы» и отдать их мисс Эшли, но потом она сообразила, что та откажется от них и наверняка очень рассердится.

Девушка замолчала и внимательно посмотрела на него.

– Да, думаю, она была права.

– Когда мама узнала, что ты в Коултауне, у нее будто камень с души упал: за один день изменилась до неузнаваемости. Она собирается вручить их тебе, когда сегодня вечером придешь к нам. Вот я и подумала, что должна предупредить тебя, чтобы ты был готов.

– Нисколько не сомневаюсь, что эти изобретения в равной степени принадлежат и твоему отцу.

– Мама говорит, что его доля была ничтожно мала. – Фелисите слабо улыбнулась. – Она хотела бы попросить десять процентов, чтобы раздать их сиротам.

Роджер, не в силах усидеть на месте, вскочил и заходил по комнате.

– Надо же, изобретения приносят доход… Отец, конечно, знал, что на них можно заработать, но ничего для этого не предпринимал.

– Так ты заберешь деньги?

– Да, и положу в банк. Мы с тобой будем их контролировать, а когда придет время, заплатим ими за образование для наших сестер. Если бы отец сейчас был здесь, то наверняка захотел бы разделить их поровну. Именно это я и скажу миссис Лансинг. О чем еще ты хотела поговорить со мной?

Выражение лица Фелисите изменилось: губы сжались в ниточку, взгляд стал умоляющим. Сложив перед собой руки на стойке, она выдавила:

– Роджер, есть еще кое-что, ужасное. Когда встретила тебя в поезде, я еще была не уверена в этом, но сейчас сомнений нет. Вспомни, что всегда делал твой отец, когда стрелял из ружья?

– Ты о чем? Что ты хочешь этим сказать?

– Постарайся вспомнить! Что помогало тебе сосредоточиться?

– Счет. Он считал.

– И постукивал в такт носком левой ноги, всегда в одинаковом ритме, приговаривая: «Раз, два, три! Огонь!»

– И что?

Фелисите молчала, бледная как полотно, в упор глядя на него, потом шепотом произнесла:

– Помоги мне.

Неожиданно Роджер понял, что она хотела сказать.

– Как раз в тот момент кто-то мог выстрелить!

– Из дома. Из окна на верхнем этаже.

– Но кто? Кто это был, Фелисити?

– Тот, кто знал о его привычке вести отсчет.

– Я? Ты? Но мы были на пикнике в Мемориальном парке, а Джордж и вовсе уехал из города.

Она заговорила быстро, но ясно и четко.