Дионис преследуемый

Как говорилось ранее, Мартин Хайдеггер видел в немецкой философии путь к Seyn, считая, что рождение Другого Начала будет инициировано немецкими мыслителями, однако теперь мы знаем, что эти надежды так и не были оправданы. Можем ли мы, в свою очередь, возложить их на русских мыслителей?

Возвращаясь к вопросу о русской философии

Мы будем исходить из того, что русской философии сегодня нет. Чтобы она, наконец, возникла, мы должны сделать шаг от приватив-ной модели западноевропейского Логоса, искусственно вживлённого в ткань нашего мышления, и вместе с тем, шаг от архаичной эквиполентной модели с присущим ей coincidentia oppositorum⁸⁶ и абсолютным снятием оппозиций — в сторону градуальной модели, которая, согласно, В. Колесову⁸⁷, является главной чертой средневекового русского мировоззрения. Справедливо будет задаться вопросом, почему мы говорим об эпохе, которая осталась позади. Здесь всё не так однозначно. Анализируя семантику русского языка, А. Дугин акцентирует внимание на трёх строях языка: эквипо-лентном (соответствующем языческому миросозерцанию древних славян), градуальном (по Колесову, «базовом уровне архаической рациональности») и привативном (отраженном в современном научном и философском мировоззрении). Александр Дугин утверждает, что градуальный строй языка, представляющий собой «неоплатоническую парадигму, спроецированную на язык», так и не смог заменить глубоко укорененную в языке эквиполентность; таким образом, все разговоры, что ведутся сегодня, о преодолении Постмодерна и вступлении в так называемый after-postmodern, не имеют под собой никаких оснований; мы не просто не оставили Средневековье позади — мы в него ещё не вступили.

Градуальность как неотъемлемая черта будущего русского Логоса, Логоса (становящейся) русской философии, несёт в себе триаду, располагая конституируемые ею элементы в строго вертикальном порядке. Градуальность должна внести средний, промежуточный член в каждую [эквиполентную] пару, и это вторжение тотально изменит порядок, основанный на диаде. «Градуальная тринитарность так до конца и не стала основой ни языка, ни доминирующего сознания. Она оказалась этажом, надстроенным над эквиполентностью»⁸⁸, — пишет А. Дугин. Рождение Логоса русской философии лежит в преодолении присущего русскому человеку отвержения «срединности», которая лишает крайности радикального разрыва и противостояния, а значит, даёт возможность проявлению градуальности. Эта радикальность в полной мере характеризует западноевропейский Логос. Ноктюрничность же русских не позволяет им прорваться к диурническому Логосу Запада, получить удар его молнии, чем и объясняется тот факт, что все привативные оппозиции западного Логоса в поле русской философии привели к их поверхностному вживлению, симулирующему подлинное рождение полноценных философских систем. Тремя главными условиями русской философии А. Дугин называет:

- понимание Запада и его Логоса,

- понимание структуры и природы предлогической, пралогической стихии русского мышления,

- утверждение самобытного и в корне отличного от западного способа русского философствования.

Невыполнение этих условий привело к остановке философского процесса, начатого ещё на первом этапе русской истории (после крещения Руси); катастрофическое крушение всех попыток создания русской философии было инициировано ни кем иным, как Петром Первым, который отказывал России в самобытности, считая её всего лишь одним из государств Европы. Тем самым были вытоптаны все ростки нарождающейся философии. Впав в чистое западничество, Пётр Первый импортировал чужой Логос, внедрив его на почву русской мысли. Порождение симу-лякров западных моделей неизменно привело к абсолютному доминированию модернистского Логоса Нового времени. Шаг к индивидууму, который сразу же занял центральное положение, означал принятие либеральной теории и предопределил дальнейшее развитие исторических процессов. Привативная модель была насильственным образом наложена на эквиполентную, в результате чего появилось «чудовище» археомодерна (явление, подробно разбираемое в труде А. Дугина «Археомодерн»), сделавшее рождение русской философии невозможным. Лишь в XIX веке в центре внимания славянофилов-антизападников, оказывается философия, рождение которой должно было состояться, но, увы, не состоялось. Вслед за ними, по проложенному философскому маршруту, отправились такие мыслители, как Н. Фёдоров и В. Соловьёв. Наиболее значимыми для нас являются интуиции последнего, ибо они имеют непосредственное отношение к выявлению русского Логоса.

Ключевым образом для русской философии является фигура Софии, Премудрости, сотворенной Богом до создания мира, упоминаемой в Книге Притч Соломона. Именно София была троекратно явлена Владимиру Соловьеву как «интуиция женственности, присущей Божественному началу», как Логос, больше того — как русский Логос. Александр Дугин пишет, что «русский Логос если и есть, если и может быть, то это будет женский Логос, София. Это не произвол отдельного мыслителя Владимира Сер-