Дневник и воспоминания киевской студентки

На прощание большевики делают страшные повальные обыски, приводят будто бы женщин, для того, чтобы обыскивать буржуек. Наш дом пока избежал повального обыска, ограничились одной квартирой.

З., живущий в 21 № по Прорезной, рассказывал, что у них уже несколько раз делалось что-то страшное: искали в рамах картин, в резервуарах, в котлах, в вентиляторах. Кажется, ничего особенного не нашли, но, мимоходом, порядочно ограбили жильцов; вывозили груды белья и платьев.

Угроза более страшная, чем обыски — это аресты заложников. Уже чека полна заложников, которых расстреляют или, в лучшем случае, увезут в Москву.

Многие не ночуют дома. Иные совсем не приходят домой. Я., возвращаясь домой, слезает с извозчика за углом, потом, озираясь, подходит к собственным дверям: он все боится засады. Конечно, христиане будут говорить, как М., что евреям ничто не грозит, но Л., Г., Л-м и М. сидят в чека, ожидая высылки в Москву, уже не говоря о менее крупных.

Кроме того, многие заключены в концентрационный лагерь, как саботажники или безработные буржуи.

Недавно сюда прибыл Петерс[36]. Ему приписывают славу спасения Петрограда от Юденича и, вероятно, надеются, что он спасет Киев от Деникина.

А вдруг действительно спасет? Мы были уверены, что Ю. возьмет Петроград, и сами питерцы в это верили. Получались письма с сообщениями, что «дядя» близко. Он был, кажется, в 10 верстах и... не дошел.

Колчаку тоже все хуже и хуже. Бедный Р., весной так надеялся на него! Сначала доморощенные стратеги объясняли его отступление причинами высшего стратегического порядка, но он, видно, отступает, потому что не может бороться.

В газетах промелькнуло известие о том, что разрабатывается декрет о переселении буржуев на Труханов остров.

На этой почве у нас был следующий инцидент: одну комнату у нас реквизировал доктор (зауряд-врач[37]). Он часто возвращается навеселе, и сегодня в 2 ч. ночи вздумал телефонировать к своей приятельнице. Когда мама вышла из спальни и сделала ему замечание, он закричал: «Молчать, а то завтра будете на Трухановом острове!»

24-го августа.

Хотя газеты храбрятся и заявляют, что «на подступах к Киеву Деникин найдёт свою смерть», из всего видно, что освобождение Киева неминуемо. У нас в учреждении вдруг заплатили служащим ликвидационные. Уже несколько дней нельзя говорить по телефону, а мы киевляне — люди опытные и знаем, что запрещение говорить по телефону и рытье окопов означают близость неприятеля — победителя. Кажется, уже гонят на окопы около Дарницы; причем гонят исключительно буржуев.

На днях стала выходить новая газета — орган чрезвычайки — «Красный Меч». Она выходит по воскресеньям, очевидно, чтобы усладить отдых гражданам Р.С.Ф.С.Р. Это новое, ценное изобретение пролетарского строя. До сих пор застенки не имели своих органов печати. Я сохранила один номер. К сожалению, я ничего почти не сохранила на память о революции, но думаю, что один экземпляр этой газеты заменит целый архив[38].

Это такой зверский цинизм, что нельзя даже понять откровенности авторов. Они открыто высказывают самые страшные, самые низменные мысли, которые человек обыкновенно прячет глубоко в себе.

И все-таки есть большевики, которые продолжают носиться с мыслью облагодетельствования человечества. Они до сих пор громят «капиталистические» войны. Я помню остроумные, интересные статьи Троцкого в «Киевской мысли», когда он описывал сербское отступление 1915 г. Казалось, что он плачет над бедными сербскими солдатами. Очевидно, он всю свою жалость отдал им, оставив нам только зверство.

Это зверство Горький громил еще в «Летописи». А теперь он очень хорошо уживается с ним. Говорят, что его квартира в Москве настоящий музей — все продаваемые буржуями предметы искусства.

25-го августа.

Сегодня под вечер в дом ворвалось трое солдат. Они вызвали председателя домкома и с ним стали обходить всё квартиры, требуя одеял и матрацов для армии. Они не только требовали, а рылись в постелях и сами забирали то, что им нравилось. Я всегда при таких сценах каменею и, молча, уступаю. Уж очень унизительно просить о чем бы то ни было этих хамов. Поэтому вещи, порученные моей опеке, очень быстро идут на народную пользу.

Но другие жильцы пробовали защищать свое имущество, поэтому на лестнице поднялся невероятный шум, давший мало положительных результатов.

Собрав достаточную дань, между прочим, белое шелковое одеяло у Д. (для армии!), красноармейцы тут же в нашем дворе стали продавать краденое.

Так, по-маленьку, мы останемся без рубахи (что не «конфискуют», то придётся продать — хлеб уже дороже 100 р. фунт). Вчера одна из сослуживиц (некая Гринштейн) сказала мне, что её семью выселением из квартиры совершенно разорили. А сколько таких семейств? Все, что люди собирали поколениями, здесь в Киеве, за полгода, пошло прахом.

26-го августа.