Доктор Торн

Так продолжался обед: слишком медленно, по мнению Фрэнка, и слишком быстро – по мнению мистера Апджона. Наконец блюда иссякли и им на смену в изобилии пришло вино. Зубы освободились от напряженной работы, языки вновь развязались, а под влиянием кларета присутствие герцога утратило важность, но тут подали кофе, слишком скоро, по мнению Фрэнка. Должно быть, все идет к концу, подумал он с надеждой. Хоть он ни в малейшей степени не презирал добрый кларет, сейчас настолько вышел из себя, что полностью утратил способность наслаждаться тонким вкусом. Но неопытный наблюдатель ошибся: фарс только начинался. Герцог взял свою чашку, и его примеру последовали сидевшие рядом друзья, хотя у большинства гостей напиток интереса не вызвал. Выпив кофе, герцог встал из-за стола и молча – без единого слова и знака – удалился. И тогда началось настоящее представление.

– Итак, джентльмены, – жизнерадостно провозгласил мистер Фотергил, – мы свободны. Апджон, кларета достаточно? Мистер Болус, насколько мне известно, вы предпочитаете мадеру. И правильно делаете, поскольку ее осталось немного и, кажется, больше не будет.

В таком духе гостеприимство герцога продолжалось, и гости пировали еще два часа.

– Мы его больше не увидим? – осведомился Фрэнк.

– Не увидим кого? – уточнил мистер Атхилл.

– Герцога?

– О нет. Больше вы его не увидите. После кофе он всегда удаляется. Кофе служит оправданием. Теперь сияния его светлости хватит на целый год. Мы с герцогом дружим уже в течение пятнадцати лет, и он всегда ведет себя только так и никак иначе.

– Я ухожу, – решительно произнес Фрэнк.

– Напрасно. Мистер Де Курси и другой ваш друг еще целый час не тронутся с места.

– Мне все равно. Пойду по дороге, а они пусть догоняют. Возможно, ошибаюсь, но считаю оскорблением, если человек приглашает меня на обед и не удостаивает ни единым словом, даже если хозяин дома – герцог Омниум. Все равно он остается не больше чем джентльменом, и в этом отношении я ему равен.

Излив горькую обиду в столь возвышенных выражениях, Фрэнк удалился и направился по дороге в сторону замка Курси.

Фрэнк Грешем был рожден и воспитан как истинный консерватор, в то время как герцог Омниум – убежденный виг. Надо заметить, что никто столь решительно не отвергает превосходство, как потомственный консерватор, и никто так не склонен к домашнему деспотизму, как убежденный старина виг.

Фрэнк прошел пешком около шести миль, прежде чем друзья его догнали и подобрали, однако даже к этому моменту гнев обиженного гостя не остыл.

– Когда вы прощались с герцогом, он держался так же вежливо, как обычно? – садясь в экипаж, обратился мистер Грешем к кузену Джорджу.

– Доложу тебе, старик, что герцог был груб, как всегда, – невнятно пробормотал достопочтенный Джордж, огрев лошадь по крупу.

Глава 20 Предложение

Гости один за другим уезжали из замка Курси, и до подачи экипажа мисс Данстейбл оставался всего один вечер. На первых этапах ухаживания Фрэнка графиня сдерживала пыл и поспешность любовных излияний, но, когда миновали дни, а потом и недели, сочла необходимым раздуть огонь, который прежде пыталась притушить.

– Сегодня вечером останутся только самые близкие, – сообщила она племяннику. – Полагаю, тебе пора обратиться к мисс Данстейбл и доходчиво изложить свои намерения. Если не сделаешь этого, дашь повод для серьезной обиды.

Фрэнк оказался перед дилеммой. Ухаживая за мисс Данстейбл, он развлекался: было так здорово разыграть тетушку, притворившись, что поддался на примитивную уловку, – но, похоже, переступил критическую черту и теперь не знал, что ответить на призыв сделать решительное и конкретное предложение. Отнюдь не питая к мисс Данстейбл нежных чувств, он в то же время испытал нечто похожее на ревность, узнав, что она равнодушна к нему и за его спиной переписывается с кузеном Джорджем. Хотя с обеих сторон флирт явно имел место исключительно ради забавы, пусть Фрэнк по десять раз на дню и убеждал себя в верности Мэри Торн, все же никак не мог избавиться от чувства, что мисс Данстейбл следовало бы слегка влюбиться. Его крайне раздражало полное отсутствие с ее стороны меланхолии относительно близкой разлуки, а главное, очень хотелось узнать правду о письме достопочтенному Джорджу. Еще недавно Фрэнк угрожал мисс Данстейбл сердечной болью, и вот теперь, накануне прощания, вдруг почувствовал, что из двух сердец скорее разбилось его.

«Наверное, придется что-нибудь ей сказать, иначе тетушка никогда не успокоится», – подумал Фрэнк, в последний вечер входя в маленькую гостиную, где, помимо Марты, сидели сестра и один из кузенов. Вездесущая тетушка немедленно всех выпроводила, создав условия для беседы на-едине.

– Вот и пришел конец нашим развлечениям, – первой заговорила мисс Данстейбл. – Не знаю, как вы, а мне даже немного грустно при мысли о расставании.

Ее насмешливые черные глаза смотрели так, как будто она никогда ни о чем не беспокоилась и беспокоиться не собиралась.

– Грустно? Да, пожалуй, выглядите немного грустной, – не стал спорить Фрэнк, действительно впав в глубокую сентиментальность.