Доктор Торн

Приехав в Боксал-Хилл, доктор Торн обнаружил там доктора Рирчайлда из Барчестера. Когда супруга сразил апоплексический удар, от отчаяния бедная леди Скатчерд окончательно растерялась. Разумеется, она послала за доктором Торном, но в то же время решила, что в столь опасном положении медицинского искусства одного врача не хватит. Она знала, что рассчитывать на помощь доктора Филгрейва не приходится, так как после известного скандала заманить светило в Боксал-Хилл не представлялось возможным. А поскольку доктор Рирчайлд считался в Барчестере светилом второй величины, хотя и со значительным отрывом от почтенного целителя, несчастная женщина обратилась за помощью к нему. Верный последователь и смиренный друг доктора Филгрейва, а он рассматривал исходивший от барчестерской звезды свет как истинное сияние лампы Эскулапа и, стало быть, естественным образом занимал враждебную доктору Торну позицию, хотя и отличался благоразумием и скромностью, содержал большую семью и старался избегать профессиональных войн, понимая, что медицинские друзья полезнее медицинских врагов, и не собираясь обращать чужое оружие себе во вред. Разумеется, он слышал о нанесенном другу ужасном оскорблении, как слышал весь медицинский мир Барсетшира, и не раз выражал солидарность с доктором Филгрейвом, осуждая непрофессиональные методы доктора Торна, но сейчас, волею судьбы оказавшись у постели больного рядом с коллегой, доктор Рирчайлд счел Галема из Грешемсбери равным по репутации Галему из Барчестера (первый находился на подъеме, в то время как второго кое-кто считал устаревшим), а потому мудро и дипломатично решил, что получил прекрасную возможность подружиться с доктором Торном.

Бедная леди Скатчерд предполагала, что доктор Филгрейв и доктор Рирчайлд привыкли плыть в одной лодке, и всерьез опасалась конфликта, поэтому перед приездом доктора Торна предприняла попытку предотвратить неприятность.

– О, леди Скатчерд! Я питаю глубочайшее уважение к доктору Торну! – успокоил хозяйку доктор Рирчайлд. – Он прекрасный специалист, хотя, конечно, резковатый и, возможно, немного упрямый. Но что поделаешь? У каждого из нас свои недостатки.

– Вы правы, мистер Рирчайлд. Несомненно, у всех свои достоинства и свои недостатки.

– Возьмем, например, моего друга Филгрейва, леди Скатчерд: он терпеть не может ничего такого, что хоть немного отличается от его собственных методов, а я считаю, что он не прав, и прямо об этом говорю.

Здесь доктор Рирчайлд покривил душой, так как еще ни разу не отважился противоречить доктору Филгрейву.

– Видите ли, мы должны научиться вести себя тактично. Доктор Торн – великолепный специалист… в своем роде, конечно, леди Скатчерд.

Этот небольшой разговор состоялся после первого осмотра пациента доктором Рирчайлдом. Какие именно меры были приняты для облегчения страданий больного, нет необходимости объяснять. Вне всякого сомнения, действия были продиктованы благими намерениями и, возможно, могли точно так же предотвратить роковой час, как действия доктора Филгрейва и даже великого сэра Омикрона Пи.

А потом приехал доктор Торн.

– Ах, доктор, доктор! – воскликнула леди Скатчерд, почти упав в его объятия прямо в холле. – Что нам делать? Что делать? Он очень плох.

– Что-нибудь говорит?

– Ни слова. Издал несколько нечленораздельных звуков, но понять ничего нельзя. О, доктор, доктор! Он еще никогда не был настолько плох.

Не составляло труда понять, на кого леди Скатчерд возлагала свои немногие надежды на исцеление мужа.

– Здесь мистер Рирчайлд, уже его осмотрел, – продолжила она. – Я решила на всякий случай послать за вами обоими. Он что-то сделал: не знаю что, но, доктор, скажите правду. Жду от вас правды.

Доктор Торн поднялся к пациенту и провел тщательный осмотр. Буквально исполняя просьбу леди Скатчерд, он смог бы сразу сказать, что надежды нет, но, поскольку открыть горькую правду не хватило мужества, воспользовался принятым у медиков витиеватым языком и пояснил:

– Есть основания для опасений, очень серьезные основания. Вынужден с сожалением признать, что положение крайне серьезно.

Доктор Торн пообещал провести рядом с больным эту ночь, а если получится, то и следующую тоже, и его слова встревожили леди Скатчерд: было непонятно, что делать с доктором Рирчайлдом. С медицинской гуманностью почтенный целитель также заявил, что, несмотря на неудобства, готов остаться на ночь.

– Потеря такого человека, как сэр Роджер Скатчерд, настолько значительна, что все прочие обстоятельства теряют важность, – пояснил он и добавил, что не может позволить себе возложить тяжесть миссии на плечи своего друга доктора Торна, а потому проведет хотя бы эту ночь у постели больного. К утру можно ожидать ряд знаменательных изменений.

– Послушайте, доктор, – обратилась ее светлость, пригласив доктора Торна в комнату экономки, где они с Ханной коротали время, когда наверху не требовалось их присутствие. – Не могли бы вы сказать ему, что он больше нам не нужен?

– Кому сказать? – не понял доктор.

– Ну… мистеру Рирчайлду. Как по-вашему, не мог бы он уехать?