Доктор Торн

– Остановитесь, Скатчерд. Сейчас получите. Действительно: привычка – вторая натура.

Сэр Роджер уже успел проглотить то небольшое количество спиртного, что налил доктор, и держал в руке пустой стакан. Торн его взял и наполнил почти до краев.

– Ну же, доктор, еще! Дополна! Всегда надо наливать до кромки. Какой же вы прижимистый! Я бы так с вами не обошелся. Ну-ну…

– Больше некуда, Скатчерд, прольется.

– А вы попробуйте! Моя рука что камень! По крайней мере, когда держит бренди. – И он залпом осушил стакан, содержимого которого хватило бы, чтобы свалить с ног и здорового человека.

– Ну вот, теперь стало лучше. Да, Торн, люблю полный стакан. Ха-ха-ха!

В низком, хриплом, гортанном голосе слышалось что-то пугающее, почти отвратительное. Казалось, звуки, пропитавшись бренди, передавали созданный алкоголем внутренний хаос. Глаза горели лихорадочным огнем, создавая жуткий контраст с бледными ввалившимися щеками. Отвисшая челюсть, отросшая неопрятная борода, изможденное лицо производили ужасное впечатление. Руки и ладони были горячими и липкими, но совсем слабыми! Ноги по-прежнему отказывались служить, так что яростные потуги разбивались о телесную немощь. Опершись спиной на подушки, больной дрожал как в лихорадке, но все же, как только что похвастался, уверенно поднес стакан ко рту. Таким был сейчас герой, которого автор некролога только что кратко и точно описал в своем творении.

Сэр Роджер выпил бренди, а потом долго смотрел в пространство, но словно не замечал ничего вокруг, а думал о далеком прошлом.

– Может, мне лучше уйти и позвать к вам леди Скатчерд? – спросил доктор.

– Подождите немного, Торн, еще минуту. Значит, ничего не сделаете для Луи?

– Сделаю все, что смогу.

– Ах да, конечно! Все, кроме того, что действительно способно его спасти. Что же, больше не стану вас просить. Но запомните: завтра же перепишу завещание.

– Непременно это сделайте. Думаю, вы измените документ к лучшему. Я бы посоветовал вызвать из Лондона вашего поверенного в делах. Если позволите немедленно за ним послать, приедет уже завтра к вечеру.

– Спасибо, Торн, не беспокойтесь: я смогу это сделать сам. А теперь оставьте меня, но помните: вы лишили эту девушку безбедной жизни.

Доктор вышел и, весьма опечаленный, направился в отведенную ему комнату. Приходилось признать, что, вопреки собственным убеждениям, он все-таки льстил себя надеждой, что будущее Мэри станет более надежным и более ярким благодаря маленькой, незаметной частице, отколовшейся от огромной скалы дядюшкиного богатства. И вот теперь надежда, если ее можно так назвать, растаяла. Но это было еще не самое плохое. Он ни на миг не сомневался, что, категорически отвергнув идею о браке между Мэри и кузеном, поступил абсолютно правильно. Никакой на свете довод не смог бы убедить Мэри связать судьбу с таким человеком. Но вот насколько он прав, не позволяя девочке встретиться с дядей Скатчердом? Как оправдать то, что он лишил племянницу наследства, сделав это из эгоистического страха, что она, ныне целиком и полностью принадлежавшая ему, станет известна миру в качестве члена другой семьи? От имени Мэри он отверг богатство как не имеющее ценности, но все-таки сразу начал размышлять о том, насколько важным могло оно оказаться в ее жизни. И вот когда на прощание сэр Роджер заявил, что друг собственными руками разрушил благосостояние племянницы, доктор Торн едва смог заставить себя невозмутимо принять язвительное замечание.

Следующим утром, осмотрев пациента и убедившись, что конец стремительно приближается, доктор отправился в Грешемсбери.

– Сколько еще это будет продолжаться, дядюшка? – грустно спросила племянница, когда он снова собрался ехать в Боксал-Хилл.

– Недолго, Мэри. Не ставь ему в упрек несколько часов жизни.

– Не упрекаю, дядя. Больше не скажу ни слова. Сын с ним? – вопреки ожиданиям, принялась она расспрашивать о Луи Скатчерде. – Он собирается жениться, дядя?

– Надеюсь, дорогая.

– И будет ужасно богатым?

– Да. В конце концов станет невероятно богатым.

– Получит титул баронета, не так ли?

– Да, дорогая.

– Как он выглядит, дядя?

– Как выглядит? Откуда мне знать? Впрочем… он рыжий.

– Дядя, никто не описывает внешность хуже тебя. Если бы я встретилась с человеком на пять минут, то смогла бы написать портрет, а ты как будто о собаке рассказываешь: рыжий.

– Луи невысок, даже скорее мал.

– В точности так, как если бы я сказала, что у миссис Амблби есть маленькая рыжая собачка. Хотелось бы познакомиться с этими Скатчердами, дядя. Мне очень нравятся те, кто сумел утвердиться в мире, хотелось бы увидеть сэра Роджера.

– Теперь уже не увидишь: поздно, Мэри.

– Должно быть, так. Жаль его. А леди Скатчерд что собой представляет?

– Прекрасная добрая женщина.

– Надеюсь когда-нибудь с ней познакомиться. Ты проводишь у них так много времени, дядя. Хотя бы раз упомянул обо мне? Если да, то передай, что я ей очень сочувствую.