Доктор Торн

Не следует полагать, что господа Гампшен, Газеби и Газеби были обычными поверенными в делах. Они не писали писем стоимостью шесть шиллингов восемь пенсов каждое, не взыскивали долгов, не составляли счетов, не взымали постраничную плату за вводные части и за «вышеизложенное», то есть не выполняли грязную работу и, скорее всего, так же мало представляли зал суда, как любая молодая леди, что живет в окрестностях Мейфэра. Нет, их бизнес заключался в управлении недвижимостью богатых людей, в подготовке и заключении договоров аренды, в оформлении юридических документов, в составлении брачных контрактов и в наблюдении за исполнением завещаний. Время от времени они также взимали деньги, но, как все понимали, делали это исключительно по доверенности.

Фирма действовала на протяжении ста пятидесяти лет, и название часто менялось. Однако медная табличка на двери конторы неизменно включала одни и те же имена в различной комбинации, не допуская вторжения посторонних лиц. Поначалу это было «Газеби, Газеби и Гампшен», затем «Газеби и Гампшен», «Газеби, Гампшен и Гампшен», «Гампшен, Гампшен и Газеби» и, наконец, «Гампшен, Газеби и Газеби».

Младший партнер почтенной фирмы мистер Газеби был очень элегантным джентльменом. Глядя, как он едет по Роттен-Роу, вы вряд ли приняли бы его за обычного юриста, а если бы он услышал, что все-таки приняли, то наверняка очень бы удивился и обиделся. Младший партнер был практически лыс и, как говорили знающие люди, давно утратил первую молодость: ему уже исполнилось тридцать восемь, но замечательные, черные как смоль бакенбарды в полной мере восполняли недостаток растительности на голове. Придавали ему привлекательности и темные пронзительные глаза, орлиный нос, четко очерченный рот. Одевался мистер Мортимер Газеби, младший партнер фирмы «Гампшен, Гампшен и Газеби», всегда по последней моде и ни в коем случае не считал себя слепленным из того низменного материала, который простые смертные называют «слабым пивом».

Когда великая фирма получила предложение уладить трудности мистера Грешема и выяснила, в каком тяжелом состоянии находятся дела, то поначалу отказалась взяться за работу, но потом, явно из уважения к семейству Де Курси, все-таки выразила согласие, и мистер Газеби-младший отправился в Грешемсбери. После этого несчастный мистер Грешем провел немало дней, прежде чем снова почувствовал себя хозяином хотя бы собственного дома, и тем не менее, появляясь в Грешемсбери, что случалось не раз и не два, мистер Мортимер Газеби неизменно встречал великолепный прием.

В глазах леди Арабеллы это был желанный гость, поскольку впервые в жизни она получила возможность открыто обсуждать финансовые дела мужа с человеком, который управлял недвижимостью. Мистер Газеби также стал любимцем леди Де Курси: приезжая из Лондона, он всякий раз встречал самые радушные улыбки, поскольку во всем отличался от бедного мистера Амблби. Младший партнер знал сотню способов приятного подхода к дамам, так что после общения на протяжении нескольких месяцев Августа призналась кузине Амелии, что новый управляющий вполне может считаться истинным джентльменом. Жаль только, что в семье Газеби все и всегда занимались исключительно юридическими вопросами. На что леди Амелия улыбнулась в своей особенной аристократичной манере, слегка пожала плечами и заметила, что мистер Мортимер Газеби очень хороший человек, очень. Бедная Августа обиделась, должно быть, вспомнив сына портного, но поскольку возразить леди Амелии было невозможно, в тот момент больше не произнесла ни слова в пользу галантного Мортимера.

Все неприятности, из которых мистер Газеби стал наихудшей, навлек на голову бедного сквайра не кто иной, как сэр Луи Скатчерд. Конечно, найдутся те, кто скажет, что сквайр сам виноват в своих бедах: незачем было влезать в долги. Несомненно, критически настроенные наблюдатели правы, но в то же время не менее справедливо, что вмешательство баронета оказалось излишним, раздражающим и, пожалуй, даже враждебным. В руках доктора Торна финансовые интересы сэра Луи были в полной сохранности, и юридического права вмешиваться в существующий порядок баронет не имел, но ни доктор, ни сквайр не могли ему помешать. Если сам молодой Скатчерд не знал, чего хочет, то мистер Финни отлично понимал суть дела. Таким образом, все трое действовали по-своему. Каждый консультировался с собственным адвокатом, не доверяя другим, несчастный и растерянный. Доктор тяжело переживал сложившуюся ситуацию, потому что сам денег не занимал и никому не был должен ни единого пенни.

Не стоило особенно надеяться, что визит сэра Луи в Грешемсбери мог чем-либо помочь. Следовало предположить, что баронет приедет не в дружелюбном расположении духа, а чтобы защитить свои интересы: эту фразу он произносил постоянно. Защищая свои интересы в Грешемсбери, Скатчерд вполне мог наговорить сквайру массу неприятных слов, так что доктор не ждал, что визит пройдет мирно.