Доктор Торн

Днем сэр Луи переехал в Боксал-Хилл, тем самым переложив бремя наблюдения за процессом саморазрушения с плеч доктора Торна на плечи матушки. Надо сказать, что мнения самой леди Скатчерд о своем перемещении он не спросил, как не узнал и мнения доктора, а просто снова завернулся в меха и с трудом поднялся в ландо.

– Мой человек сидит сзади? – обратился он к Дженет, пока доктор стоял возле калитки с намерением попрощаться.

– Нет, сэр, он еще не вышел, – почтительно ответила служанка.

– Так поторопите же, будьте добры. Не могу терять время на ожидание.

– Обязательно приеду в Боксал-Хилл, чтобы вас проведать, – пообещал доктор, чье сердце в минуту прощания заметно смягчилось.

– Буду рад вас принять, если пожелаете со мной встретиться. Конечно, исключительно ради общения. Что же касается медицинской консультации, то если таковая потребуется, вызову доктора Филгрейва.

Экипаж тронулся, а доктор Торн, возвращаясь в дом, вспомнил прежнего пациента доктора Филгрейва в Боксал-Хилле и не смог сдержать улыбку. Интересно, решится ли почтенный джентльмен вновь явиться в этот дом, даже ради того, чтобы вырвать баронета из его рук?

– Уехал? Да, дядя? – осмелившись выйти из своей комнаты, с надеждой спросила Мэри.

– Да, милая, уехал, бедняга.

– Может, он и бедняга, но ужасно неприятный тип. Из-за него я уже два дня не обедала.

– А я за все это время не выпил ни одной чашки чая. Ничего, сегодня наверстаю упущенное.

Глава 38 Теория и практика семейства Де Курси

Когда-то существовал весьма модный способ написания романов, который в последнее время вышел из употребления. Однако в умелых руках способ этот по сей день остается выразительным и позволяет автору рассказать историю или ее часть более естественно и правдиво, чем любой другой художественный прием. Я имею в виду семейную переписку. Надеюсь, что читатели простят меня за использование писем в этой главе, хотя не исключено, что еще до ее окончания вернусь к банальному повествованию. Представленную здесь переписку ведут леди Амелия Де Курси и мисс Августа Грешем. Я, конечно, отдаю предпочтение особе более высокого положения, хотя изначальное послание принадлежит перу второй молодой леди. Позвольте выразить надежду, что обе корреспондентки логично и ясно выражают собственные мысли. Итак, судить вам, о, читатель!

Мисс Августа Грешем —

леди Амелии Де Курси.

«Грешемсбери-хаус, июнь 185… года

Дорогая Амелия!

Хочу посоветоваться с тобой по вопросу, обладающему, как поймешь сама, непосредственной важностью. Тебе известно, что я целиком и полностью доверяю твоему мнению о том, как следует поступать, а потому пишу прежде, чем поговорю с кем-то еще, даже с мамой. Хотя суждения матушки также вполне здравы, в то же время у нее так много забот и волнений, что вполне естественно, если в отношении детей взгляды немного искажены. Теперь, когда все неприятности остались в прошлом, полагаю, что именно так могло произойти в случае с мистером Моффатом.

Тебе известно, что вот уже почти два месяца в нашем доме живет мистер Мортимер Газеби. Агент занимается устройством дел бедного папы, а мама, которой он очень нравится, считает его безупречным юристом. Конечно, ты слышала, что мистер Газеби – младший партнер известной фирмы «Гампшен, Газеби и Газеби», которая, насколько я понимаю, принимает к рассмотрению исключительно дела пэров или дворян очень высокого ранга.

Я довольно скоро заметила, что мистер Газеби оказывает мне внимание больше обычного, и немедленно прибегла к весьма сдержанным манерам. Мистер Газеби, несомненно, понравился мне с самого начала. Держится он великолепно, с мамой обходится как истинный джентльмен, а что касается меня, то должна заметить, что в поведении его даже ты не нашла бы изъяна. Он ни разу не позволил себе ни малейшей фамильярности, и, надо отдать ему должное, хоть он очень внимателен, но в то же время очень почтителен.

Хочу признаться, что в последние три недели стала замечать: он явно что-то задумал. Конечно, можно было бы принять меры, чтобы сдержать намерения, или раньше посоветоваться с тобой относительно уместности общения с джентльменом, но ты понимаешь, Амелия, как часто такие истории ни к чему не приводят. Мне, правда, с самого начала казалось, что намерения мистера Газеби серьезны, но до полной уверенности не хотелось обсуждать обстоятельства даже с тобой. Если бы ты посоветовала принять предложение, а он бы не заговорил, то я почувствовала бы себя крайне неловко.

И вот теперь тот, о ком рассказываю, сделал предложение. Вчера перед обедом подошел в маленькой гостиной и в самых деликатных выражениях, которые одобрила бы даже такая строгая особа, как ты, признался, что считает высшей честью заслужить мое расположение; что испытывает горячую любовь, искреннее восхищение и глубочайшее уважение. Ты можешь возразить, Амелия, что мистер Газеби всего лишь поверенный. Да, он действительно поверенный, но не сомневаюсь, что, услышав деликатность, с которой джентльмен выражал чувства, ты непременно оценила бы его по достоинству.