Доктор Торн

В делах брака, дорогая Августа, нам не позволено думать только о себе. Как ты справедливо заметила, если это допустить, то до чего дойдет мир? Бог позволил нам родиться с благородной кровью в венах. Это великая честь, которую мы обе ценим, однако честь обладает не только привилегиями, но и ответственностью. Закон утверждает, что члены королевской семьи не должны вступать в брак с подданными. В нашем случае закона не существует, но необходимость в его создании остро ощущается. Мы не должны заключать союзы с теми, кто, возможно, относится к низшему классу. Мистер Мортимер Газеби – всего лишь поверенный и, хотя ты с почтением упоминаешь его прадеда, не обладает благородной кровью. Приходится признать, что подобное смешение будет рассматриваться членами семейства Де Курси, да и Грешемами тоже, как осквернение.

(Здесь Августа пунцово покраснела и едва ли не рассердилась на кузину.)

Брак Беатрис с мистером Ориелом совсем иное дело, хотя не забудь, что я ничуть его не защищаю. Он может оказаться хорошим или плохим, а исследовать семейную историю мистера Ориела мы не можем. Больше того: Беатрис, на мой взгляд, никогда не испытывала положенных в данном случае чувств. Но, как я уже сказала, ее брак с мистером Ориелом – дело совсем иного рода. Священники – особенно пасторы и викарии сельских приходов – стоят значительно выше прочих профессионалов. Могу объяснить, почему так происходит, но тогда письмо станет очень длинным.

Твои чувства в данном случае делают тебе огромную честь. Не сомневаюсь, что мистер Грешем ответит на вопрос положительно, но именно поэтому его не следует спрашивать. Конечно, мне не позволено говорить что-нибудь против твоего отца, однако невозможно не видеть, что сквайр всю жизнь пренебрегал обязанностями и приносил семью в жертву. Почему он сейчас в долгах, как ты пишешь? Почему потерял фамильное место в парламенте? Несмотря на то что ты – его дочь, не можешь не понимать, что обращаться к сквайру по такому важному вопросу, как брак, не следует.

Что же касается дорогой тетушки Арабеллы, не сомневаюсь, что если бы она пребывала в добром здравии и твердом рассудке, то ни за что бы не захотела увидеть тебя супругой семейного агента по недвижимости. Такова правда, милая Августа. Мистер Газеби часто приезжает к нам по делам, но хоть папа всегда принимает его как джентльмена – то есть приглашает к обеду и прочее, – все равно ощущается различие между ним и настоящими гостями – друзьями дома. Разве тебе понравится быть принятой в замке Курси на тех же условиях?

Возможно, ты возразишь, что все равно останешься папиной племянницей. Да, верно, но ты же знаешь, насколько граф Де Курси строг в сословных вопросах. К тому же не забывай, что жена всегда принимает статус мужа. Папа привык к суровому дворцовому этикету: уверена, что никакое соображение не заставит его принять обычного агента в качестве племянника. Больше того, если бы ты вышла замуж за мистера Газеби, то, на мой взгляд, фирме пришлось бы отказаться от управления нашей собственностью.

Даже если мистер Газеби займет место в парламенте – правда, не понимаю, как он туда попадет, – все равно ничего не изменится. Не забывай, дорогая, что я никогда не поддерживала Моффата: просто соглашалась с мамой, но если бы имела возможность поступить по-своему, то поддержала бы наши старинные принципы. Ни деньги, ни положение не заменят в моих глазах низкого происхождения. Но увы, мир вырождается: по новейшим понятиям благородная леди не роняет себя в браке с богатым аристократом сомнительного свойства. Хотелось бы, чтобы было иначе, но как есть, так есть, поэтому союз с мистером Моффатом не мог считаться постыдным, хотя и всецело удовлетворительным тоже не мог.

Однако с мистером Газеби складывается совершенно иная ситуация. Этот человек сам зарабатывает свой хлеб – иными словами, находится в униженном положении. Говоришь, что он очень респектабелен. Не сомневаюсь, но респектабелен и мистер Скрэгс – мясник из Курси. Сама видишь, Августа, к чему ведут подобные аргументы.

Осмелюсь заметить, что в одном отношении мистер Газеби превосходит мистера Моффата: обладает способностью к светской беседе и ловок в тех занятиях и развлечениях, которые ценят обычные молодые леди. Но, на мой взгляд, ни я, ни ты не должны приносить себя в жертву таким развлечениям. Мы облечены высокими обязательствами. Не исключено, что их исполнение помешает нам принимать участие в обычной женской практике. Естественно, что девушки стремятся выйти замуж, и более слабые хватают то, что попадается. Способные к рассуждению выбирают, но самые умные способны отказаться от себя и своих фантазий и воздержаться от союза, не соответствующего высоким принципам. Конечно, я говорю только о тех избранных особах, в чьих венах течет благородная кровь. Нам с тобой незачем опускаться до поведения иных дам.