Доктор Торн

Он придвинул стул, сел рядом, взял ее за руку и повторил негромко:

– Так лучше, леди Скатчерд. Лучше. Судьба бедного парня уже была предрешена. Хорошо, что мучения наконец закончились.

– Оба ушли, – едва слышно пробормотала страдалица. – Оба. Ах, доктор! Я осталась одна, совсем одна!

Он попытался что-то сказать в утешение, но разве можно утешить мать, потерявшую сына? Разве можно успокоить сердце, утратившее все, что дорого? Сэр Роджер не был нежным мужем, но все же оставался любимым. Сэр Луи тоже не был нежным сыном, однако оставался единственным ребенком. И вот обоих нет в живых. Стоит ли удивляться, что мир опустел?

Но доктор все говорил и говорил добрые слова и держал за руку несчастную женщину. Он знал, что не в силах сказать убедительное, но и сам звук его голоса приносил облегчение. Леди Скатчерд молча смотрела в пространство, лишь время от времени покачивая головой, словно горе придавило ее всей тяжестью.

Спустя некоторое время взгляд ее упал на что-то стоявшее на столе, и леди Скатчерд порывисто поднялась. Движение оказалось настолько неожиданным, что рука доктора провалилась в пустоту прежде, чем импульс достиг сознания. Стол был заставлен и завален всевозможными мелкими предметами, которые постепенно наполнили и весь дом, где поселилась тяжелая болезнь. Здесь стояли пузырьки, валялись аптекарские коробочки, беспорядочно теснились разрозненные чашки, миски и ложки, оставшиеся от тщетных попыток хоть как-то накормить больного. На тарелке засыхал кусок хлеба, рядом стояло оставленное доктором странное стеклянное приспособление и лежали куски фланели, которыми страдальцу растирали руки и ноги. В центре стола возвышалась совершенно чуждая окружению черная бутылка.

– Вот! – воскликнула леди Скатчерд, вскочив и схватив бутылку жестом, который показался бы смешным, если бы не выглядел столь трагичным. – Вот что лишило меня всего самого дорогого: мужа и ребенка, отца и сына. Вот что поглотило обоих, убило! О, доктор! Вот в чем причина невыносимого горя! Всегда ненавидела эту отраву, но сейчас… –  Бутылка выпала из безвольно разжавшейся руки, но вдова и осиротевшая мать этого даже не заметила.

– А все из-за этого гадкого титула. Баронеты! Если бы друзья оставили Луи в покое, он и сейчас был бы со мной. Да и отец тоже. Зачем только они это делали, зачем? Ах, доктор, люди нашего круга не должны даже приближаться к тем, кто выше по рангу. Смотрите, что из этого вышло!

Доктор Торн не мог долго сидеть с леди Скатчерд, так как предстояло принять управление домом и распорядиться насчет похорон. Прежде всего следовало исполнить печальный долг и осмотреть тело усопшего баронета. Избавлю читателей от описания этой процедуры. Выяснилось, что из-за разрушительного действия алкоголя погребение требует срочности. Завершив все необходимые профессиональные процедуры, доктор Торн отправил домой коня, приказал доставить нужную одежду, добавил, что намерен отсутствовать несколько дней, и вернулся к леди Скатчерд.

Конечно, он не мог не размышлять об огромном богатстве, на некоторое время всецело оказавшемся в его распоряжении, именно поэтому решил срочно отправиться в Лондон и обратиться за консультацией к лучшему юристу – или, при необходимости, к дюжине лучших юристов – относительно состоятельности притязаний Мэри на наследство. Сделать это следовало, не поставив в известность ни саму племянницу, ни кого бы то ни было из членов семейства Грешем; но сделать немедленно, чтобы томительное напряжение как можно скорее рассеялось. Конечно, нельзя было покинуть леди Скатчерд до похорон, но сразу по окончании печальной церемонии следовало выехать в Лондон.

Решив никому не говорить о перспективах Мэри до надежного юридического подтверждения наследственного права, доктор Торн все-таки сделал одно исключение: объяснил леди Скатчерд, кто унаследует состояние покойных мужа и сына. Решение подкрепилось уверенностью, что новость будет принята с одобрением. Доктор уже дважды пытался завести необходимый разговор, но бедная женщина не желала ни о чем слышать. Любое упоминание о наследстве вызывало раздражение, и лишь когда она упомянула, что вынуждена подыскать новое жилище, доктору Торну удалось затронуть нелегкую тему. Случилось это вечером накануне похорон и его последующего отъезда в Лондон.

– Возможно, удастся устроить так, чтобы вы продолжали жить здесь, – заметил доктор.

– Даже слышать об этом не хочу! – категорично заявила леди Скатчерд. – Не желаю никаких договоров, никаких одолжений! Ах, если бы деньги смогли все устроить, то мне бы ничего не потребовалось.

– О каких одолжениях вы говорите, леди Скатчерд? Кто, по-вашему, станет следующим владельцем Боксал-Хилла?

– Честное слово, доктор Торн, мне абсолютно безразлично. Если это не вы, то владелец не станет мне другом и не вызовет желания завязать близкое знакомство. В моем возрасте трудно заводить новых друзей.

– Поверьте, ко мне поместье определенно не перейдет.

– Хотела бы этого всей душой, но даже тогда не осталась бы здесь жить. И без того вытерпела слишком много неприятностей.