Доктор Торн

– Как пожелаете, леди Скатчерд. Но вас удивит, что дом достанется – во всяком случае, так я считаю – близкому вам человеку, к которому вы были очень добры.

– Кто же это, доктор? Уж не один ли из американцев? Вот уж точно не принесла им ни капли добра, хотя когда-то по-настоящему любила бедную Мэри Скатчерд. Но ведь это было давным-давно, а сейчас, наверное, ее уже нет в живых. Для племянников мужа мне ничего не жаль. Поскольку своих детей у меня больше нет, пусть они получат деньги. Богатство не принесло мне счастья; надеюсь, им повезет больше.

– Насколько могу судить, наследство перейдет к старшему ребенку Мэри Скатчерд. Этого ребенка вы прекрасно знаете под именем Мэри Торн.

– Доктор! – воскликнула леди Скатчерд и обеими руками ухватилась за стул, как будто испугалась, что мощная волна потрясения захлестнет ее, не позволив усидеть на месте.

– Да, это действительно Мэри Торн. Моя Мэри, та самая девочка, к которой вы проявили бесконечную доброту и которая искренне вас любит. Полагаю, именно она станет наследницей всего состояния сэра Роджера. Так он распорядился на смертном одре на тот случай, если жизнь сына, бедного Луи Филиппа, оборвется рано. Если обстоятельства сложатся именно так, разве вы устыдитесь остаться в доме, который по завещанию мужа перейдет к Мэри Торн? Не так давно она с радостью приняла ваше гостеприимство.

Однако леди Скатчерд слишком живо заинтересовалась общим характером новостей, чтобы подумать о будущем жилище. Удивительно: Мэри Торн – наследница Боксал-Хилла! Мэри Торн, живой ребенок того несчастного создания, которое едва не умирало, когда все они тяжело переживали случившуюся трагедию! Да, известие принесло настоящее утешение. На свете осталось всего три человека, которых она любила: молочный сын Фрэнк Грешем, Мэри Торн и доктор Торн. Если наследство достанется Мэри, то, разумеется, вскоре перейдет к Фрэнку, так как дети любят друг друга и наверняка поженятся. Да и доктор получит достойную долю. Если бы распоряжалась она, леди Скатчерд, то сразу отдала бы все Фрэнку. Ну а так мальчик получит то, чего достоин.

Да, леди Скатчерд обрела утешение. Они с доктором полночи просидели, обсуждая, рассуждая и объясняя друг другу каждую мелочь. Только бы совет юристов не выступил против завещания! Вот в чем теперь заключался основной вопрос.

Перед уходом доктор попросил леди Скатчерд хранить секрет и никому ни слова не говорить о перспективах Мэри до тех пор, пока ее права не будут официально признаны законными.

– Ничего не получить совсем не страшно, – пояснил доктор Торн, – но было бы очень печально услышать о наследстве и тут же его потерять.

Следующим утром тело сэра Луи было достойно захоронено в семейном склепе приходской церкви. Сын упокоился там же, где год назад обрел вечное пристанище отец. Так титул баронетов Скатчердов исчез с лица земли. Почтенный род продлился недолго.

Сразу после похорон доктор Торн поспешил в Лондон, где мы его и оставим.

Глава 44 Субботний вечер и воскресное утро

Теперь мы должны вернуться в недалекое прошлое и описать, каким образом Фрэнка отправили в Лондон со специальным поручением. В это время поместье Грешемсбери находилось в печальном состоянии. Все его обитатели, начиная с самого сквайра и заканчивая последней кухаркой, чувствовали, что дела обстоят совсем плохо. Вопреки грядущей свадьбе Беатрис, люди ходили с мрачными, хмурыми лицами. Несмотря на провал матримониальных планов, мистер Мортимер Газеби часто приезжал в поместье, и они со сквайром и ее светлостью подолгу обсуждали враждебные замыслы сэра Луи; в то же время Фрэнк бродил по дому хмурым, всем своим видом демонстрируя решимость пренебречь великим долгом.

Бедная Беатрис лишилась половины положенной невесте радости: брат то и дело спрашивал, встречалась ли она с Мэри Торн, и сестра была вынуждена отвечать, что нет. Беатрис не отваживалась навестить подругу, так как не верила в возможность взаимопонимания. Окаменев в собственной гордости, Мэри проявляла редкое упрямство, и это обижало девушку, поскольку она считала такое поведении неправильным.

А затем в очередной раз приехал из Лондона мистер Газеби и сообщил, что сквайру необходимо лично явиться в судейскую коллегию и ответить на множество унизительных вопросов, как какому-то мошеннику.

Вопрос стоял так: «Готовы ли вы поехать, чтобы погибнуть?» Хотя мистер Газеби излагал дело почти со столь же убедительным красноречием, сквайр продолжал упорно сопротивляться и решительно отказывался ехать.