Доктор Торн

– Да, труд нелегкий. Молодым коллегам не нравится, но я как-то справляюсь. По субботам уезжаю за город, в свое небольшое поместье. Буду счастлив, если в следующую субботу вы меня там навестите.

Подумав, что неприлично с его стороны отнимать много времени у невероятно занятого человека, Фрэнк снова заговорил о закладных и был вынужден упомянуть имя мистера Йейтса Амблби.

– Ах, бедняга Амблби! – воскликнул мистер Бидвайл. – Чем он занимается сейчас? Уверен, что ваш отец поступил правильно, иначе не сделал бы того, что сделал, но лично я всегда считал Амблби вполне порядочным человеком. Конечно, не таким солидным, как ваши Газеби и Гампшены, а, мистер Грешем? Поговаривают, младший Газеби метит в парламент. Кажется, Амблби женат. На ком он женился? Так ваш отец его и получил. Нет, не отец, а дед. Когда-то я все об этом знал. Жалею Амблби. По-моему, в нем все-таки что-то есть, не так ли?

Фрэнк ответил, что мистер Амблби обладал качествами, способными прогнать волка от двери.

– Итак, теперь у вас там всем заправляет младший Газеби? Гампшен, Газеби и Газеби – отменные специалисты, вот только, возможно, не всегда справедливо относятся к вашему отцу.

– Но относительно сэра Луи, мистер Бидвайл.

– Да, относительно сэра Луи. Отвратительный тип, не так ли? Пьет как сапожник, а? Я немного знал его отца. Тоже был редким алмазом. Однажды мне довелось выехать в Нортгемптоншир по какому-то железнодорожному вопросу. Даже не помню, защищал его или обвинял, но знаю, что за час работы он получал шестьдесят тысяч фунтов. Шестьдесят тысяч в час, подумать только! А потом совсем сошел с ума от пьянства, и мы все подумали…

В таком духе мистер Бидвайл разглагольствовал еще два часа, не давая Фрэнку возможности вставить хоть слово относительно того дела, ради которого приехал в Лондон. Стоило ли удивляться, что столь разговорчивому джентльмену приходилось сидеть в кабинете до девяти часов вечера?

В течение двух часов приема секретарь заходил раза три-четыре и что-то шептал юристу на ухо. Наконец мистер Бидвайл повернулся к клиенту и заявил:

– Пожалуй, на сегодня достаточно. Если сможете зайти завтра – скажем, около трех, – то успею изучить документы. Впрочем, не исключено, что вам больше подойдет среда или четверг.

Фрэнк заверил, что завтрашний день вполне его устраивает, и удалился, размышляя о том, в какой манере господа Слоу и Бидвайл вели бизнес.

Явившись на следующий день, мистер Грешем обнаружил в конторе всеобщее волнение. Его немедленно проводили в кабинет.

– Слышали новость? – спросил мистер Бидвайл и протянул телеграмму, сообщавшую о смерти сэра Луи Филиппа Скатчерда.

Фрэнк сразу понял, что событие чрезвычайно важно для отца, однако даже не заподозрил, насколько серьезно кончина баронета способна повлиять на его собственные жизненно важные интересы.

– Доктор Торн приедет в Лондон в четверг, сразу после похорон, – пояснил словоохотливый секретарь.

– И, разумеется, до приезда попечителя ничего предпринимать нельзя, – добавил мистер Бидвайл.

Фрэнку ничего не осталось, кроме как опять уйти, погрузившись в раздумья о непредсказуемой изменчивости человеческого существования.

Теперь предстояло в полном бездействии дожидаться прибытия доктора Торна. Поразмыслив, он решил с пользой провести свободное время и отправился в Малверн, чтобы лично обсудить с мисс Данстейбл неоспоримые достоинства ливанской мази. Фрэнк уехал в среду, а потому не получил отправленное матушкой и пришедшее в четверг утром письмо Мэри. В Лондон вернулся в пятницу и только тогда увидел корреспонденцию. Возможно, для счастья Мэри встреча с мисс Данстейбл оказалась благотворной.

– Мне безразлично, что говорит леди Арабелла, – энергично заявила мисс Данстейбл. – Безразлично, что говорит Бейкер, будь то молодой Гарри или старый Гарри. Вы дали обещание и обязаны его исполнить, если не сегодня, то завтра или послезавтра. Еще чего! Из-за того, что не можете отказаться сами, словчить и заставить отказаться невесту! Даже хитроумная тетушка Де Курси не одобрила бы такого коварства.

Подкрепленный убедительной речью, в пятницу утром Фрэнк вернулся в Лондон и наконец-то получил письмо Мэри Торн. Вместе с письмом пришла записка самого доктора Торна, где тот сообщил, что временно обосновался в номерах возле судебных палат, чтобы оставаться поближе к юристам.

В наши дни время от времени звучит предложение, чтобы современные английские писатели содержали собственного адвоката, способного исправлять слишком часто возникающие в повествовании ошибки в вопросах законодательства и юридической практики. Идея заслуживает внимательного рассмотрения. Со своей стороны готов заявить, что, если достойный специалист существует в природе, буду счастлив внести свою лепту, пусть и скромную, в оплату услуг.