Доктор Торн

Что же сказать о мечтах и снах самой Мэри? Для нее вопрос заключался исключительно в том, что она сможет дать, а не что получить. Фрэнк так преданно ее любил, когда она была совсем бедной и отверженной! Фрэнк, наследник Грешемсбери! Фрэнк, своей красотой, энергией, талантами способный заслужить улыбки самых богатых, красивых, благородных особ! Разве какая-нибудь леди отказалась бы полюбить ее Фрэнка? Но он остался верен ей, Мэри Торн. Ах, как часто она думала о той минуте, когда, внезапно появившись в комнате, он пылко обнял ее, притом что сама она мучительно пыталась решить, как достойно встретить смертельный холод предполагаемого отчуждения! Мэри постоянно вспоминала счастливый миг, подпитывала свою любовь сознанием взаимности. И вот теперь можно щедро отплатить возлюбленному за доброту и благородство. Отплатить! Нет, плохое слово и плохая мысль. Даст бог, справедливый расчет будет продолжаться многие годы, но все огромное состояние обязано принадлежать ему и только ему. Гордость Мэри утешалась мыслью, что она не обидит супруга своей любовью, не принесет боль в старинный дом.

– Милый, любимый Фрэнк, – прошептала Мэри в тот сладкий миг, когда мечты уступили место сновидениям.

Однако думала она и мечтала не только о Фрэнке. Чего только не сделал ради нее дядюшка, любивший глубже и нежнее любого отца! Как же отплатить ему? Вот уж действительно: отплатить! За любовь можно рассчитаться лишь той же монетой: иной законной благодарности любовь не ведает. Что же, если придется жить в большом доме, то, во всяком случае, это совсем близко.

О чем думал и мечтал доктор Торн, не знал ни он сам, ни кто-либо другой.

– Дядюшка, по-моему, ты спишь, – с улыбкой произнесла Мэри, когда доктор неловко повернулся на диване. Спал он уже три четверти часа, но Фрэнк, его гость, нисколько не обижался и не возражал.

– Нет, не сплю, – сонно возразил доктор Торн. – Просто очень устал. Ни за что больше не соглашусь повторить опыт попечителя даже ради вдвое большей суммы. Нальешь еще чаю, Мэри?

Следующим утром Беатрис, конечно, навестила подругу. При встрече не возникло ни тени неловкости. Беатрис любила Мэри в бедности, и хотя в последнее время молодые леди расходились во мнениях по одному очень важному вопросу, Мэри была слишком доброй, чтобы вменить разногласие Беатрис в вину.

– Теперь, Мэри, обязательно станешь одной из нас. Непременно.

– Если только леди Арабелла позволит прийти.

– Позволит, можешь не сомневаться! Помнишь, как когда-то ты пообещала стоять у алтаря рядом со мной? Часто вспоминаю твои слова. А сейчас должна рассказать о Калебе.

И счастливая невеста удобно устроилась на диване, приготовившись к долгой беседе. Беатрис не ошиблась: Мэри держалась покорно и скромно, словно голубка.

А потом пришла Пейшенс Ориел и, от всей души обнимая подругу, воскликнула:

– Моя дорогая, чудесная, молодая, цветущая наследница! Услышав невероятную новость, я едва не задохнулась от радости. Какими мелкими все мы станем по сравнению с тобой! Готова постоянно подхалимничать, но все же ради старой дружбы постарайся держаться милостиво.

Мэри ответила нежным поцелуем:

– Непременно, Пейшенс. Постараюсь ради старой дружбы, когда ты взяла меня под крыло и заботливо увезла в Ричмонд.

Мисс Ориел тоже любила Мэри в дни невзгод, и эта любовь заслуживала вечной памяти и благодарности.

Серьезную трудность представляла первая встреча леди Арабеллы с наследницей.

– Пожалуй, отправлюсь к Мэри после завтрака, – сообщила ее светлость Беатрис, заканчивая утренний туалет и обсуждая с дочерью главную тему.

– Уверена, мама, что, если захочешь, Мэри придет сама.

– Но как официальная невеста Фрэнка, мисс Торн достойна всяческого почтения, – возразила леди Арабелла. – Ради сына ни за что не поступлюсь подчеркнутой любезностью.

– Не сомневаюсь, что Фрэнк обрадуется приходу возлюбленной, – заметила Беатрис. – Я разговаривала с Калебом, и он сказал…

Поскольку дело обладало огромной важностью, леди Арабелла отнеслась к визиту со всей серьезностью. Прием в семью наследницы, чье богатство призвано решить накопившиеся проблемы, развеять все тревоги, умастить бальзамом нанесенные несчастьями раны, требовал особой тщательности. А если вспомнить, как еще недавно обращались со спасительницей до того, как…

– В любом случае должна встретиться с ней до того, как поеду в Курси-кастл, – заключила леди Арабелла.

– Значит, собираешься в замок Курси, мама?

– Разумеется. А до того просто обязана повидаться с невесткой. Кажется, дорогая, ты не в полной мере сознаешь значение женитьбы брата. Фрэнк, несомненно, захочет устроить все поскорее, но винить его за нетерпение трудно. Полагаю, все они приедут сюда.

– Кто, мама? Все Де Курси?

– Да, конечно. Очень удивлюсь, если не явится даже сам граф. Надо посоветоваться с невесткой насчет приглашения герцога Омниума.

Бедная Мэри!

– Думаю, возможно, будет лучше, – продолжила леди Арабелла, – если твое торжество обустроим более пышно, чем собирались. Не сомневаюсь, что графиня примет участие. Может быть, отложим свадьбу дней на десять? Как думаешь, дорогая?