Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Когда Донъ-Кихотъ затворился въ своей каморк, хозяйка кинулась къ цирюльнику, требуя назадъ свой хвостъ; «давайте мн мой хвостъ», горланила она, вцпившись обими руками въ бороду цирюльника; «довольно вамъ таскать его; Боже! стыдъ какой, гребень моего мужа валяется теперь на полу въ грязи, потому что нтъ хвоста, на который я цпляла его.» Цирюльникъ, однако, не уступалъ; и какъ ни тянула хозяйка бороду это, онъ не отдавалъ ее, пока священникъ не попросилъ его отдать хозяйк ея хвостъ, находя, что они не нуждаются больше въ маскахъ и могутъ показаться теперь Донъ-Кихоту въ обыкновенномъ своемъ вид. Скажите ему, добавилъ онъ, что вы убжали сюда отъ ограбившихъ васъ каторжниковъ, а если спросятъ онъ, что сталось съ оруженосцемъ принцессы? мы скажемъ, что онъ отправился впередъ возвститъ ея подданнымъ о скоромъ прибытіи принцессы въ свои владнія вмст съ освободителемъ ея народа. Посл этого цирюльникъ отдалъ хозяйк хвостъ и вс наряды, которыми она ссудила нашихъ друзей, отправлявшихся въ горы за Донъ-Кихотомъ.

Вс были очарованы въ корчм красотой Доротеи и милымъ, пріятнымъ лицомъ Карденіо. Священникъ распорядился между тмъ на счетъ закуски, и хозяева, въ ожиданіи хорошаго вознагражденія, приготовили довольно сносный обдъ. Донъ-Кихотъ же продолжалъ спать, и никто не подумалъ будить его, находя, что постель для него нужне теперь стола. Посл обда разговоръ зашелъ о странномъ помшательств Донъ-Кихота и о томъ, въ какомъ положеніи нашли его въ горахъ. Хозяйка разсказала имъ кстати о приключеніи рыцаря въ этой корчм съ волокитой погонщикомъ, и, не видя Санчо, разсказала и о томъ, какъ покачали здсь на одял нашего оруженосца, насмшивъ своимъ разсказомъ все общество. Но когда священникъ замтилъ, что голову Донъ-Кихота перевернули вверхъ дномъ рыцарскія книги. Изумленный хозяинъ воскликнулъ: «не знаю, какъ это такъ случилось, потому что по мн нтъ книгъ лучше рыцарскихъ книгъ, и скажу, по правд, он часто возвращали къ жизни не только меня, но и многихъ другихъ. Во время жатвы, сюда каждый праздникъ заходитъ повеселиться много народу; въ толп всегда случится человкъ грамотный; онъ беретъ книгу въ руки, мы, человкъ тридцать, садимся въ кружокъ и слушаемъ его съ такимъ удовольствіемъ, что, право, оно снимаетъ съ головъ нашихъ худо, худо, тысячу сдыхъ волосъ. По крайней мр о себ могу сказать, что слушая разсказы объ этихъ ужасныхъ ударахъ мечами, наносимыхъ рыцарями, мн такъ и хочется самому сдлать тоже самое, и слушалъ бы я кажется эти исторіи дни и ночи».

— И я тоже, вмшалась хозяйка, потому что-тогда только я и покойна, когда ты слушаешь эти исторіи, тогда только ты не ругаешься.

— Я тоже люблю слушать, когда читаютъ эти книги, вмшалась Мариторна, особенно нравится мн это, когда какая-нибудь дама обнимаетъ подъ померанцовымъ деревомъ рыцаря, а дуэнья въ страх сторожитъ, какъ бы не помшали ея госпож. Такъ это мн кажется сладко, словно медъ.

— Ну а вы что скажете, моя милочка? спросилъ священникъ дочь хозяина.

— Право не знаю, что сказать, отвчала молодая двушка; я тоже слушаю, когда читаютъ эти книги, и хоть мало понимаю въ нихъ, а все таки нахожу, что он очень интересны. Но только меня занимаютъ не эти удары, приводящіе въ восторгъ папеньку, а вздохи и слезы рыцарей, разлученныхъ съ своими дамами; иногда мн становится такъ жалко ихъ, что сама я плачу.

— Такъ что еслибъ они вздыхали по васъ, сказала Доротея, то вы не допустили бы ихъ томиться слишкомъ долго.

— Не знаю, что бы я сама сдлала, отвчала молодая двушка, но только между этими дамами есть такія жестокія, что сами рыцари называютъ ихъ тиграми, пантерами и другими нехорошими именами. О, Господи, воскликнула она, какія бездушныя должны быть эти женщины, если он готовы допустить умереть или сойти съума хорошаго человка, изъ-за того только, чтобы не взглянуть на него. И въ чему он это длаютъ, я ршительно не понимаю; если изъ благоразумія, то зачмъ не выходятъ он замужъ за своихъ рыцарей, вдь этимъ рыцарямъ ничего больше не нужно.

— Молчи, глупая, перебила ее хозяйка; можно подумать, что ты ужъ слишкомъ много знаешь въ этихъ длахъ, а въ твои лта не слдуетъ много звать и болтать.

— Чтожъ? если меня спросили, мн слдовало отвтить, сказала дочь.

— Хозяинъ, а принесите-ка эти книги, заговорилъ священникъ; мн любопытно взглянуть на нихъ.

— Извольте, отвчалъ хозяинъ, и отправившись въ свою комнату вытащилъ оттуда старый, запертый на замокъ чемоданъ, изъ котораго досталъ три толстыхъ книги.

Священникъ принялся разсматривать ихъ, и первая, попавшаяся ему въ руки, оказалась: Донъ-Циронгиліо ракійскій, вторая — Фелюсъ Марсъ Гирканскій, третья — исторія Великаго Капитана Гонзальва Кордуанскаго и Жизнь Гарсіа Паредесскаго. Прочитавъ заглавіе первыхъ двухъ книгъ, священникъ сказалъ цирюльнику: жаль, что нтъ съ нами племянницы и экономки Донъ-Кихота.