Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Да я и безъ нихъ съумю выкинуть эти книги на грязный дворъ, сказалъ цирюльникъ, или зачмъ ходить такъ далеко; швырнуть ихъ лучше всего въ каминъ, въ немъ, кстати, огонь есть.

— Что, вы хотите сжечь эти книги? воскликнулъ хозяинъ.

— Вотъ эти дв, отвтилъ священникъ: Донъ Циронгиліо и Феликсъ Марсъ.

— Да за что же? разв это книги еретическія и флегматическія? спросилъ хозяинъ.

— Вы врно хотли сказать схизматическія? перебилъ цирюльникъ.

— Это какъ вамъ угодно, отвтилъ хозяинъ, но только если вы намрены сжигать какую-нибудь изъ моихъ книгъ, такъ сжигайте, по крайней мр, великаго капитана и Діего Гарсіа; потому что я скорй позволю сжечь жену и дтей, чмъ какую-нибудь другую изъ этихъ книгъ.

— Другъ мой! сказалъ священникъ; книги эти наполнены глупостями и чушью, между тмъ., въ исторіи великаго капитана описываютъ истинные подвиги и дянія славнаго полководца Гонзальва Кордуанскаго, который своими блестящими и многочисленными побдами стяжалъ во всемъ мір имя великаго капитана, названіе славное, громкое и принадлежащее ему одному. Діего же Гарсіо Паредесскій былъ благородный рыцарь и великій воинъ, уроженецъ города Труксилло въ Эстрамадур; человкъ, замчательный кром того своей необыкновенной силой; онъ останавливалъ, напримръ, однимъ пальцемъ мельничное колесо, во время самаго стремительнаго движенія. Однажды, онъ оборонялъ мостъ одинъ противъ многочисленной арміи и совершалъ вообще такіе подвиги, что еслибъ не самъ онъ былъ своимъ историкомъ, а предоставилъ описать ихъ какому-нибудь другому, мене скромному человку, то этотъ рыцарь затмилъ бы своими длами подвиги Гектора, Ахиллееса и Ролаида.

— Тоже нашли чему удивляться, воскликнулъ хозяинъ. Экое диво — остановить мельничное колесо? Потрудитесь-ка прочесть, что говорится въ этой книг о Феликс Марс Гирканскомъ, который однимъ ударомъ убилъ пять великановъ, какъ будто они были сдланы изъ рпы. Въ другой разъ онъ одинъ напалъ на армію изъ милліона шести сотъ тысячъ солдатъ и искрошилъ ихъ какъ барановъ. А что скажете вы объ этомъ храбрец донь-Циронгиліо ракійскомъ, который до того былъ храбръ, что, вотъ прочитайте въ этой книг, плавая однажды по морю, онъ увидлъ на вод огромнаго дракона, и, не долго думая, вспрыгнулъ на него, услся верхомъ на его чешуйчатыхъ плечахъ и такъ страшно сталъ давить его за горло, что дракону не было иного средства спастись, какъ увлечь съ собою на дно морское рыцаря, который ни за что не хотлъ оставить чудовища. И когда рыцарь этотъ очутился на дн моря, то увидлъ себя въ великолпномъ дворц, среди восхитительнйшихъ садовъ; драконъ же превратился въ прекраснаго старца, наговорившаго рыцарю такого, что просто не наслушаться. Еслибъ вы, ваша милость, услышали, что говорилъ онъ ему, то просто съума бы сошли отъ удовольствія. А этотъ великій капитанъ вашъ и Діего, двухъ фигъ, по моему, не стоятъ.

Услышавъ это, Доротея сказала на ухо Карденіо: «хозяинъ кажется не далекъ отъ того, чтобы составить пару Донъ-Кихоту.»

— Мн тоже кажется, отвчалъ Карденіо; онъ воображаетъ, будто все, что онъ вычиталъ въ своихъ книгахъ, случилось въ дйствительности совершенно такъ, какъ это писано, и, клянусь Богомъ, его трудно разъуврвть въ этомъ.

— Другъ мой! говорилъ между тмъ хозяину священникъ; на свт не было ни Феликса Марса Гирканскаго, ни Циронгиліо ракійскаго, ни другихъ господъ, подобныхъ описаннымъ въ вашихъ книгахъ. Все это ложь, побасенки, сочиненныя праздными людьми, съ цлію заставить насъ проводить время за чтеніемъ такъ, какъ вы проводите его, по вашимъ словамъ, съ жнецами. Рыцари эти, клянусь Богомъ, никогда не существовали на свт и не совершали ни тхъ подвиговъ, ни тхъ безумствъ, какіе имъ приписываютъ.

— Сказывайте эти сказки другимъ, а не мн, воскликнулъ хозяинъ, поищите лучше чего-нибудь другого, на чемъ поточить вамъ языкъ. Не кормите меня кашкой, я, слава Богу, не ребенокъ. Странное дло! вы хотите заставить меня врить, будто то, что написано въ книг ложь и безумство, тогда какъ книги эти напечатаны съ дозволенія королевскаго совта, который, кажется, не позволилъ бы печатать столько сраженій и очарованій, что просто голова идетъ кругомъ, еслибъ все это было вздоромъ.