Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Кром меня, воскликнулъ Санчо; я сейчасъ ухожу къ ручью съ этимъ пирогомъ и намся имъ дня на три. Господинъ мой, Донъ-Кихотъ, въ частую говорилъ мн, что оруженосецъ странствующаго рыцаря долженъ, при всякомъ удобномъ случа, сть, сколько влзетъ; потому что ему можетъ быть придется забрести потомъ въ такой непроходимый лсъ, изъ котораго и въ недлю не выберешься; и если попасть туда на тощакъ, или съ порожней котомкой, то, клянусь Создателемъ, можно на вки застрянуть тамъ, обратившись въ кожу да кости, какъ это и случается нашему брату сплошь да рядомъ.

— Санчо, ты всегда тянешь на матеріальную сторону, сказалъ ему Донъ-Кихотъ; убирайся же ты, куда теб угодно, и шь, что теб угодно. Я же сытъ вполн, и мн нужна теперь душевная пища, которую мн, вроятно, и доставитъ разсказъ этого пастуха.

— И мы вс накормимъ имъ наши души, добавилъ каноникъ, попросивъ вмст съ тмъ пастуха начать свой разсказъ. Ласково потрепавъ козу, которую онъ все держалъ за рога, пастухъ сказалъ ей: «ложись здсь, моя рзвушка; мы успемъ еще вернуться къ нашему стаду». Коза какъ будто поняла слова своего хозяина, потому что чуть только онъ слъ, она въ ту же минуту мирно улеглась возл него и, глядя на ея мордочку, можно было подумать, что она внимательно слушаетъ разсказъ пастуха, переданный въ слдующей глав.

Глава LI

— Верстахъ въ трехъ отсюда, такъ началъ пастухъ, есть невзрачная деревушка, населенная, однако, самымъ богатымъ въ нашей сторон народомъ. Въ ней проживалъ крестьянинъ, котораго вс уважали за его богатство, а еще боле за его прямой, честный нравъ. Но самымъ большимъ богатствомъ и счастіемъ его была, какъ самъ онъ говорилъ, его умная и скромная красавица дочь. Еще съизмала славилась она красотой своей, но на шестнадцатой весн изъ нее вышла такая красавица, что вс заглядывались и не могли наглядться на нее. Молва о ней разошлась по окрестнымъ деревнямъ, да какое по деревнямъ — по городамъ далекимъ, такъ что о ней говорили даже въ палатахъ царей, и любопытные чуть не изъ-за тридевять земель прізжали къ намъ подивиться этому чуду. Отецъ глядлъ за всю во вс глаза, да это-бы ничего, важно то, что сама она глядла за собой; потому что вы знаете, господа, нтъ такихъ замковъ и затворовъ, которые могли-бы уберечь молодую двицу лучше, чмъ она сама себя. Жениховъ явилось у нее тьма тьмущая, изъ близкихъ и далекихъ сторонъ — не даромъ же она была красавица, да къ тому еще богатая — такъ что отецъ самъ не зналъ, кому изъ нихъ отдать свое сокровище; и, между прочими, мтилъ на меня, за тмъ, что онъ зналъ меня какъ своего земляка, молодого, добраго христіанина, къ тому же богатаго и малаго не глупаго.

На бду мою подвернулся тутъ съ своей любовью другой такой же парень, какъ я, такъ что старику трудно стало ршить, за кмъ изъ васъ будетъ счастливе его ненаглядная дочь; и поршилъ онъ такъ, чтобы переговорить съ самой Леандрой — такъ звали сгубившую меня красавицу — и дать ей самой выбрать между нами двумя: то есть поступилъ старикъ въ этомъ дл такъ, какъ слдовало бы поступать всмъ отцамъ, у которыхъ есть дочери невсты. Не то, чтобы они заставляли дочекъ своихъ выбирать между дурными женихами, а хорошо-бы было, кабы они позаботились набрать побольше хорошихъ жениховъ, да и позволили бы потомъ дочерямъ своимъ выбрать себ между ними того, который придется имъ по сердцу.

Не знаю, право, кого изъ насъ выбрала Леандра, знаю только, что обоихъ насъ отправили съ носомъ; пробормотали намъ, что невста очень еще молода, ну и остальное все такое же. Нужно вамъ сказать, что тотъ парень, который хотлъ перебить у меня Леандру, звался Ансельмомъ, а я зовусь Евгеніемъ: говорю это, чтобы вамъ знать, какъ зовутъ главныхъ лицъ этой печальной исторіи; — она хоть и не совсмъ еще кончилась, но только безъ крови и смерти никогда ей не кончиться.