Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Видя его глубоко опечаленнымъ, Донъ-Кихотъ сказалъ ему: «Санчо! чмъ возносится одинъ человкъ надъ другимъ, если не тмъ, что одинъ длаетъ боле другаго. Разразившіяся надъ нами бури показываютъ, что и для насъ небо вскор прояснится, и дла наши примутъ лучшій оборотъ; потому что въ мір всему поставленъ предлъ: дурному и хорошему. Чмъ доле преслдуетъ насъ судьба, тмъ боле шансовъ для насъ надяться на скорый и благопріятный оборотъ длъ. Не скорби же, мой другъ, о моихъ несчастіяхъ, которыя нисколько не касаются тебя.

— Какъ не касаются! воскликнулъ Санчо. Разв вчера подбрасывали на одял кого-нибудь другаго, а не сына моего отца, или не у меня пропала сегодня котомка со всмъ моимъ дорожнымъ достояніемъ?

— Какъ, неужели котомка пропала? воскликнулъ Донъ-Кихотъ.

— Пропала, пропала — говорилъ Санчо.

— Намъ, значитъ, нечего будетъ и перекусить сегодня, продолжалъ рыцарь.

— Не было бы, отвчалъ Санчо, еслибъ вокругъ насъ не росли травы, которыя вы такъ хорошо умете отыскивать и выбирать, и которыми, какъ вы сами говорите, въ крайней нужд, довольствуются рыцари, особенно такіе злополучные, какъ вы.

— Тмъ не мене ломоть чернаго хлба съ кускомъ селедки я предпочелъ бы теперь всевозможнымъ травамъ, описаннымъ Діоскоридомъ со всми комментаріями къ нимъ доктора Лагуны. Но, добрый мой Санчо, говорилъ Донъ-Кихотъ, полно теб кручиниться взлзай-ка на осла, да отправляйся со мной. Врь, мой другъ, что Богъ милосердый, не лишающій мухъ воздуха, червей земли и наскомыхъ воды, Онъ, который до ждитъ на добрыхъ и злыхъ и освщаетъ солнцемъ праведныхъ и гршныхъ, не покинетъ и насъ, ратующихъ во славу Его святаго имени.

— Вамъ право боле пристало быть проповдникомъ, чмъ рыцаремъ, сказалъ Санчо.

— Странствующіе рыцари, отвчалъ Донъ-Кихотъ, должны знать все, и въ былое время между ними встрчались такіе, которые останавливались для проповдей на большихъ дорогахъ, и исполняли это дло съ такимъ умньемъ, какъ будто вышли лиценціантами изъ парижскаго университета. Врь мн, Санчо, никогда еще мечь не притуплялъ пера, ни перо — меча.

— Да будетъ такъ, отвчалъ Санчо. Теперь же пустимся въ путь и постараемся отыскать гд-нибудь убжище на ночь. Дай только Богъ, чтобы намъ опять не наткнуться на новыхъ очарованныхъ мавровъ, на новыя привиднія, одяло и тому подобныя очарованія, потому что иначе въ чорту пошлю я наконецъ все это рыцарство.

— Помолись Богу, и веди меня куда знаешь, отвчалъ Донъ-Кихотъ. На этотъ разъ я предоставляю теб свободный выборъ нашего ночлега. Но прежде, ощупай мою правую верхнюю челюсть и скажи — сколькихъ у меня не хватаетъ тамъ зубовъ, потому что я чувствую въ этомъ мст невыносимую боль.

Санчо всунулъ ему въ ротъ руку, и ощупавъ челюсть сверху до низу, спросилъ Донъ-Кихота, сколько насчитывалъ онъ здсь прежде зубовъ.

— Четыре совершенно здоровыхъ, отвчалъ Донъ-Кихотъ, не считая глазнаго.

— Такъ-ли? еще разъ спросилъ Санчо.

— Говорю теб, четыре, если только не пять, повторялъ рыцарь, потому что мн не выдернули ни одного зуба, и ни одинъ не выпалъ самъ собою.

— Ну теперь съ этой стороны, внизу, у вашей милости остается всего два съ половиною зуба, а вверху нтъ ни цлыхъ, ни половинныхъ; здсь хоть шаромъ покати, такъ все гладко.

— О, злая судьба моя! грустно воскликнулъ Донъ-Кихотъ при этомъ прискорбномъ извстіи. Лучше бы мн было лишиться двой руки, потому что ротъ безъ зубовъ похожъ на мельницу безъ жернова, и зубъ для насъ драгоцнне алмаза. Но, что длать! Мы должны безропотно переносить всевозможныя бдствія, обрекши себя однажды на тяжелую жизнь странствующаго рыцаря. Забудемъ же о нихъ, мой другъ, и съ Богомъ пустимся въ дорогу. Сегодня я безпрекословно послдую за тобою.

Санчо послушался Донъ-Кихота, и направился по тому пути, гд онъ расчитывалъ скоре всего найти какое-нибудь убжище на ночь, не слишкомъ удаляясь, однако, отъ многопосщаемой въ этомъ мст большой дороги. Между тмъ, какъ они медленно подвигались впередъ, — жестокая боль, чувствуемая Донъ-Кихотомъ въ челюстяхъ, не позволяла имъ хать быстре, — Санчо, чтобы какъ-нибудь размыкать свою тоску-кручину, сказалъ своему господину:

Глава XIX

— Вс эти бдствія, обрушившіяся на насъ въ послднее время, ниспосланы намъ, какъ мн кажется, въ наказаніе за то, что ваша милость не исполнили вашей клятвы: не кушать со скатерти, не лобезничать съ королевой и не длать всего остальнаго, что вы тамъ наобщали, пока не добудете шлема этого Маландрина, или, чортъ его знаетъ, какъ его зовутъ, этого мавра.

— Ты правъ, Санчо, отвтилъ Донъ-Кихотъ, но клянусь Богомъ, я совсмъ забылъ объ этомъ; и ты, въ свою очередь, наказанъ за то, что не напомнилъ мн о моей клятв. Я постараюсь, однако, загладить свою ошибку; — сдлать это не трудно, — по рыцарскимъ уставамъ представляется возможность искупить всякій грхъ.

— Да разв я въ чемъ-нибудь клялся, — я? воскликнулъ Санчо.

— Дло не въ томъ, клялся ты или нтъ, отвчалъ Донъ-Кихотъ, довольно того, что ты не совсмъ свободенъ отъ обвиненія въ соучастничеств со мной; но такъ или иначе, а только нужно постараться очистить свою совсть.