Читаем Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание) полностью

— Да я ее знаю и могу доложить вашей милости, отвчалъ Санчо, что она швыряетъ шесты не хуже любаго деревенскаго парня. Двка она видная, здоровая, словомъ такая, что придется подъ стать любому странствующему рыцарю, который захочетъ имть ее своей дамой. А грудь-то какая здоровая, одинъ голосище чего стоитъ. Какъ взошла это она разъ на колокольню — кликнуть рабочихъ, такъ ея за дв версты слышно было. И главное не чудить и не чванится она; вотъ ужь этого у нея нисколько нтъ; со всми балагуритъ, смется, такъ что скажу я вашей милости, господинъ рыцарь печальнаго образа, изъ-за нее пристало вамъ не только сходить съ ума, но хоть повситься, ей Богу; это вс, въ одинъ голосъ, скажутъ вамъ, хотя бы васъ самъ чортъ посл побралъ. О, какъ бы ужь я хотлъ быть въ дорог, чтобы поскоре взглянуть на эту даму; давненько не видалъ я ее, должно быть много измнилась она, и какъ не измниться? вы сами знаете, ваша милость, ничто такъ личика двичьяго не портитъ, какъ это деревенское поле, да солнце, да втеръ. Однако же я долженъ вамъ правду сказать, продолжалъ Санчо, потому что до сихъ поръ ничего не зналъ я, что это за госпожа такая, ваша дама. Мн все думалось, что это какая то принцесса, или другая знатная дама, судя по тмъ дорогимъ подаркамъ, которые вы то и дло посылали ей: вотъ этого, напримръ, несчастнаго бискайца, отпущенныхъ вами каторжниковъ, и много другихъ, столь же многочисленныхъ, какъ одержанныя вами побды, покрайней мр въ то время, когда не приводилось мн еще имть чести быть вашимъ оруженосцемъ. Но теперь, позвольте узнать, ваша милость, этой Альдонзо Лорензо, то бишь, госпож Дульцине Тобозской, на какого чорта нужны ей эти колнопреклоненные бискайцы и другіе побжденные вами господа? что ей длать съ ними? И можетъ статься попадутъ они въ ней въ то время, когда она будетъ чесать коноплю или провевать рожь; и тогда, того и гляди, господа эти еще разгнваются пожалуй, а она разсмется, или тоже осерчаетъ за вашу милость за ваши подарки.

— Санчо, сколько разъ я уже говорилъ теб, отвчалъ Донъ-Кихотъ, что ты пустомеля и больше ничего, и съ твоимъ тяжелымъ умомъ пускаешься острить и подшучивать. Но чтобы убдить тебя разъ за всегда, какъ ты глупъ и какъ я благоразуменъ, я разскажу теб маленькую сказку. Одна молодая, прекрасная, богатая, любезная и свободная вдова влюбилась въ свжаго и, какъ говорится, здороваго дтину. Объ этомъ провдалъ старшій братъ ея, и какъ-то дружески сказалъ ей: «я удивляюсь, и не безъ основанія, какъ могла такая знатная, прекрасная и богатая дана влюбиться въ такого ничтожнаго глупца; вы, говорилъ онъ ей, окружены въ этомъ самомъ дом столькими докторами, учеными и богословами, что вамъ стоило только выбрать изъ нихъ, какъ изъ сотни грушъ, любаго, и сказать: вотъ этотъ мн нравится».

На это бойкая вдова ловко отвтила ему: «мой милый братъ! вы очень ошибаетесь, и какъ видно мыслите еще по старому, если находите, что я дурно сдлала, влюбившись въ этого глупца, потому что въ той наук, которая мн нужна, онъ можетъ быть сильне самаго Аристотеля.»

Такъ же точно, Санчо, въ томъ, для чего мн нужна Дульцинея, она можетъ столько же значить, какъ любая принцесса. Не нужно думать, чтобы вс дамы, восптыя поэтами, были предметами ихъ страсти. Неужели ты полагаешь, что вс эти Амариліи, Фили, Сильвы, Діаны, Галатеи, Алисы и другія, которыми переполнены наши книги, романсы, прилавки цирюльниковъ и театры, были живыми созданіями съ тломъ и костьми и предметами любви воспвавшихъ ихъ поэтовъ? нисколько; он жили только въ воображеніи писателей, пріискивавшихъ героинь для своихъ поэмъ, и желавшихъ казаться влюбленными, или по крайней мр, способными влюбляться. Поэтому для меня довольно, если и могу воображать себ, что Альдонзо Лорензо и умна и прекрасна. До родословной же ея намъ нтъ никакого дла; мы вдь не намрены облачать ее въ одежду канонисы; а потому справокъ о ея знатности наводить намъ не въ чему, и я могу быть вполн убжденнымъ, что она одна изъ самыхъ знатныхъ принцессъ. Два достоинства, Санчо, боле всего способны заставить любить себя: красота и доброе имя, и тмъ и другимъ Дульцинея обладаетъ въ самой высокой степени. Никто не можетъ сравняться съ нею въ красот, и мало это пользуется такой безуворизненной репутаціей, какъ она. Но не распространяясь объ этомъ, скажу только, что я вообразилъ себ мою даму такою, какою мн хотлось, придавъ ей и красоту и знатность, и не сравниться съ этимъ чудеснымъ образомъ ни Эленамъ, ни Лукреціямъ, ни всевозможнымъ героинямъ древней Греціи, Рима и народовъ варварскихъ. Пусть каждый говоритъ объ этомъ что ему угодно; и если невжды осудятъ меня, то люди благоразумные взглянутъ быть можетъ за это дло иначе.

— Я отъ себя, прервалъ Санчо, скажу только, что ваша милость — дйствительно мудрецъ, а я дйствительно оселъ, не знаю почему это слово все лзетъ мн на языкъ, по настоящему, не слдовало бы упоминать о веревк въ дом повшеннаго. Но, пожалуйте ваше письмо, и я отправлюсь въ путь.

Перейти на страницу:

Похожие книги