Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

Донъ-Кихотъ поспѣшилъ въ замокъ разсказать тамъ приключеніе съ Санчо Пансо. Герцогъ и герцогиня догадывались, что Санчо должно быть провалился въ одну изъ пещеръ, существовавшихъ въ окрестностяхъ съ незапамятныхъ временъ, и удивились только тому, что онъ, оставилъ губернаторство, а между тѣмъ они ничего не знали объ этомъ. Изъ замка между тѣмъ отправили канаты и блоки, и благодаря усиліямъ нѣсколькихъ рукъ успѣли извлечь осла и Санчо изъ мрака на свѣтъ. Присутствовавшій при этой сценѣ одинъ студентъ сказалъ: «вотъ такъ, какъ вытаскиваютъ этого грѣшника, блѣднаго, изнуреннаго, голоднаго и какъ кажется безъ обола въ карманѣ, слѣдовало бы вытягивать всѣхъ дурныхъ губернаторовъ изъ ихъ губернаторствъ». Въ отвѣтъ на это Санчо сказалъ студенту: «клевещущій на меня братъ мой! я не болѣе восьми или десяти дней тому назадъ вступилъ на губернаторство даннаго мнѣ острова, и во все это время не былъ сытъ и одного часу. Въ теченіи этихъ восьми дней меня преслѣдовали доктора, переломали мнѣ всѣ кости враги, и я не имѣлъ времени прикоснуться ни въ какимъ доходамъ, поэтому я недостоинъ, какъ мнѣ кажется, выходить такимъ образомъ изъ губернатарства. Но человѣкъ предполагаетъ, Богъ располагаетъ, Онъ лучше всѣхъ насъ знаетъ, что каждому изъ насъ подъ силу; пускай же никто не плюетъ въ колодезь, и тамъ гдѣ надѣются найти сала, оказывается иногда, что и взять его нечѣмъ. Богъ меня слышитъ, и съ меня довольно; я молчу, хотя могъ бы сказать кое что».

— Не сердись Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ, и не трудись отвѣчать на то, что тебѣ сказали, иначе ты никогда не кончишь. Если только молчитъ твоя совѣсть, такъ пусть люди говорятъ, что имъ угодно. Захотѣть привязать чужой языкъ, значило бы захотѣть замкнуть пространство; разбогатѣвшаго губернатора называютъ воронъ, а не разбогатѣвшаго болваномъ.

— Ну меня назовутъ скорѣе болваномъ, чѣмъ воромъ — отвѣтилъ Санчо.

Во время этого разговора, Донъ-Кихотъ и Санчо, окруженные толпою народа, подъѣхали къ замку, гдѣ ожидали ихъ на галереѣ герцогѣ и герцогиня. Прежде чѣмъ отправиться къ герцогу, Санчо помѣстилъ своего осла съ возможнымъ удобствомъ въ конюшнѣ, говоря, что бѣдному животному пришлось провести не совсѣмъ хорошую ночь. Устроивъ осла, онъ отправился за верхъ, предсталъ предъ господами своими и, ставши на колѣна, сказалъ имъ: «ваше величіе! вамъ угодно было отправить меня губернаторомъ на островъ Бараторію, хотя я ничѣмъ не заслужилъ такой милости; бѣднымъ отправился я, бѣднымъ вернулся, ничего не выигралъ, не проигралъ и хорошо или дурно управлялъ я вашимъ островомъ, объ этомъ скажутъ свидѣтели моего управленія. Постоянно голодный, по волѣ доктора Черстваго, уроженца деревни Тертафуэры, губернаторскаго лекаря на этомъ островѣ, я разъяснялъ дѣла и рѣшалъ тяжбы. Ночью на насъ напали враги и поставили насъ въ большую опасность; но островитяне говорятъ, что мужествомъ своихъ рукъ они побѣдоносно отразили вражье нападеніе. И дай имъ Богъ такое же счастіе въ этомъ и будущемъ мірѣ, какъ вѣрно то, что они говорятъ. Этимъ временемъ я взвѣшивалъ тяжесть, подымаемую губернаторами, и нашелъ, что она не по моимъ плечамъ, что эта стрѣла не для моего колчана. И прежде чѣмъ губернаторство бросило меня я самъ бросилъ его. Вчера утромъ я покинулъ островъ такимъ какимъ нашелъ его, съ тѣми же улицами, домами, крышами, какъ прежде. Ни у кого ничего не занялъ я и не извлекъ изъ своего губернаторства никакой выгоды; и хотя я сдѣлалъ, какъ мнѣ кажется нѣсколько очень полезныхъ распоряженій, въ сущности я не сдѣлалъ никакихъ, потому что приказаній моихъ, по всей вѣроятности, никто не станетъ исполнять; я, по крайней мѣрѣ, такъ думаю, что это рѣшительно все равно отдавать ихъ или не отдавать. Я покинулъ островъ, какъ я вамъ сказалъ безъ всякой другой свиты, кромѣ моего осла, на дорогѣ упалъ въ подземелье, обходилъ его вдоль и поперегъ и, еслибъ небо не послало на помощь мнѣ господина моего Донъ-Кихота, такъ я бы на вѣки вѣчные остался тамъ. И вотъ, ваша свѣтлость, господа мои, герцогъ и герцогиня, передъ вами губернаторъ вашъ Санчо Пансо, который въ продолженіи десятидневнаго губернаторства своего узналъ, что онъ созданъ не для губернаторства и не хочетъ быть болѣе губернаторомъ не только острова, но даже цѣлаго міра. Убѣдившись въ этомъ, я цалую ноги вашей милости и говорю, какъ малые ребята во время игры: скакни оттуда и стань здѣсь, такъ я соскакиваю съ губернаторства и становлюсь опять слугою господина моего Донъ-Кихота; съ нимъ, хотя и приходится мнѣ иногда кушать хлѣбъ въ страхѣ, но я бываю по крайней мѣрѣ сытъ, а мнѣ лишь бы быть сытымъ — все равно куропатками или бобами.