Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

Поручивъ себя изъ глубины души Богу и своей дамѣ Дульцинеѣ Тобозской, Донъ-Кихотъ ожидалъ сигнала къ нападенію. Но противникъ его лакей думалъ вовсе не о нападеніи, а о томъ, что я сейчасъ скажу. Разсматривая свою непріятельницу, онъ нашелъ ее прекраснѣйшей женщиной на землѣ, и сонное дитя, называемое любовью, не упустило случая овладѣть своей жертвой и занести ее на свою побѣдную страницу. Скрытно приблизившись къ несчастному лакею, она вонзила въ него двуострую стрѣлу, прошедшую поперегъ его сердца; — незримой любви, не отдающей никому отчета въ своихъ дѣйствіяхъ, легко поражать свои жертвы — и когда поданъ былъ сигналъ въ атакѣ, влюбленный лакей не тронулся съ мѣста, не услышалъ звука трубы и не помнилъ себя, созерцая черты красавицы, лишившей его свободы. Донъ-Кихотъ же, при первомъ трубномъ звукѣ, пришпорилъ коня и устремился на своего противника со всею скоростью, къ какой былъ способенъ Россинантъ «Да ведетъ тебя Богъ, — цвѣтъ странствующимъ рыцарей!» воскликнулъ въ эту минуту Санчо, «да даруетъ Онъ тебѣ побѣду, потому что правда на твоей сторонѣ«.

Хотя Тозилосъ увидѣлъ, какъ яростно устремился на него Донъ-Кихотъ, онъ, тѣмъ не менѣе, не двинулся съ мѣста; напротивъ того, громко крикнувъ маршала турнира, подбѣжавшаго къ нему въ тотъ же мигъ, онъ сказалъ ему: «милостивый государь! изъ-за чего я вынужденъ сражаться; изъ-за того, чтобы жениться на этой дѣвушкѣ?»

— Только изъ-за того, отвѣчалъ маршалъ.

— Въ такомъ случаѣ скажу я вамъ, отвѣтилъ лавей, что меня страшатъ угрызенія совѣсти, и я отказываюсь отъ этой битвы, чтобы не обременить души своей тяжелымъ грѣхомъ. Объявляю себя побѣжденнымъ и соглашаюсь жениться на этой дѣвушкѣ.

Маршалъ ушамъ не вѣрилъ, слушая Тозилоса; посвященный въ тайну этого приключенія; онъ рѣшительно не зналъ, что ему отвѣтить. Донъ-Кихотъ же остановился на полу-пути, видя, что противникъ его не трогается съ мѣста. Герцогъ не зналъ изъ-за чего остановился поединокъ, но маршалъ объяснилъ ему, въ чемъ дѣло. Поступокъ лакея Тозилоса удивилъ и страшно разсердилъ герцога.

Между тѣмъ Тазилосъ приблизился въ эстрадѣ, за которой возсѣдала донна Родригезъ и громко сказалъ ей: «сударыня; я готовъ жениться на вашей дочери, и не хочу битвами и спорами получить того, что могу взять мирно».

Услышавъ это, безстрашный Донъ-Кихотъ сказалъ въ свою очередь: «въ такомъ случаѣ я исполнилъ свое обѣщаніе и свободенъ отъ даннаго мною слова. Пусть они обвѣнчаются, желаю имъ счастья, и что далъ имъ Богъ, пусть благословитъ Святой Петръ».

Между тѣмъ на крыльцо вышелъ герцогъ и подойдя къ Тозилосу, сказалъ ему: «Правда ли, что вы признаете себя побѣжденнымъ и терзаемые угрызеніями совѣсти, готовы жениться на этой дѣвушкѣ«?

— Да, ваша свѣтлость, отвѣтилъ Тозилосъ.

— И отлично, вмѣшался Санчо; дай коту то, что долженъ дать крысѣ, и дѣлу конецъ.

Тозилосъ принялся отстегивать чешуи своего забрала и просилъ, чтобъ ему помогли поскорѣе снять его, потому что у него, говорилъ онъ, занимается дыханіе, и онъ рѣшительно не можетъ долѣе оставаться запертымъ въ этой тѣсной тюрьмѣ. Съ него поспѣшно сняли его головной уборъ и лакеи появился передъ публикой съ открытымъ лицомъ. При видѣ его, донна Родригезъ и дочь ея пронзительно вскрикнули: «это обманъ, низкій обманъ», кричали онѣ. «Вмѣсто моего законнаго мужа, герцогъ подставилъ лакея. Именемъ Бога и короля требую справедливости въ такомъ зломъ, чтобы не сказать плутовскомъ дѣлѣ«.

— Успокойтесь, сказалъ имъ Донъ-Кихотъ; здѣсь нѣтъ ни злобы, ни обмана. Это все дѣло преслѣдующихъ меня волшебниковъ; завидуя славѣ, которую я долженъ былъ стяжать въ этой битвѣ, они преобразили вашего мужа въ человѣка, котораго вы называете лакеемъ герцога. Послушайтесь меня, и презирая злобой волшебниковъ, выходите за него замужъ; это, безъ всякаго сомнѣнія, тотъ самый человѣкъ, который вамъ нуженъ.

Услышавъ это, разгнѣванный герцогъ чуть было не захохоталъ во все горло. «Все, что случается съ господиномъ Донъ-Кихотомъ», сказалъ онъ, «до того необыкновенно, что этотъ лакей, я готовъ вѣрить, вовсе не лакей мой. Я прибѣгну, однако, къ хитрости: отложивъ свадьбу на двѣ недѣли, буду держать этого человѣка до тѣхъ поръ подъ замкомъ. Быть можетъ, мщеніе, которымъ пылаютъ злые волшебники къ Донъ-Кихоту, не будетъ продолжаться дольше этого срока, — особенно, когда они увидятъ, что отъ всѣхъ своихъ продѣлокъ и перемѣнъ лицъ они ничего не выигрываютъ — и черезъ двѣ недѣли этотъ человѣкъ воспріиметъ, быть можетъ, свой настоящій видъ».

— Ваша свѣтлость! воскликнулъ Санчо, эти злодѣи волшебники перемѣняютъ одно на другое все, что касается господина моего Донъ-Кихота. Недавно онъ побѣдилъ рыцаря зеркалъ, и что же вы думаете? они представили его намъ подъ видомъ бакалавра Самсона Караско, нашего друга и земляка, госпожу же Дульцынею Тобозскую они преобразили въ грубую крестьянку. И я думаю, что этотъ лакей осужденъ жить и умереть лакеемъ.