Дорога

Не окрылить крылом плеча мне правого,
Когда на левом волочу грехи.
Не искушай, — я знаю, от лукавого
И голод мой, и жажда, и стихи.

Не ангелом-хранителем хранима я, —

Мечта-кликуша за руку ведет,
И купина твоя неопалимая
Не для меня пылает и цветет.

Кто говорил об упоенье вымысла?

Благословлял поэзии дары?
Ах, ни одна душа еще не вынесла
Бесследно этой дьявольской игры!

Мое начало

Нет, не грядущее мне дико,
А прошлое небытие!
Ужель с младенческого крика
Возникновение мое?

Меня иному память учит.

Пусть жизнь из мрака начата,
Порой томит ее и мучит
Воспоминания тщета.

И часто по дороге древней

Я духом возвращаюсь вспять,
Чтоб проследить мой путь кочевный
И нить в прошедшем оборвать.

Но нет конца ей, вдаль бегущей…

И я, раздумьем жизнь дробя,
На миг и в прошлом, как в грядущем,
Теряю в вечности себя!

«Когда архангела труба…»

Когда архангела труба
Из гроба нас подымет пением,
Одна нас поведет судьба
По рассветающим селениям.

И там, на берегах реки,

Где рай цветет нам уготованный,
Не выпущу твоей руки,
Когда-то на земле целованной.

Мы сядем рядом, в стороне

От серафимов, от прославленных,
И будем помнить о земле,
О всех следах, на ней оставленных…

1914

«Любовь, любовь, небесный воин!..»

Любовь, любовь, небесный воин!
Куда летит твое копье?
Кто гнева дивного достоин?
Кто примет в сердце острие?

Ах, я боюсь, что мимо, мимо

Летит благословенный гнев!
О, будь, любовь, неумолима
Ко мне, надменнейшей из дев!

Твоих небесных своеволий

Возжаждала душа моя.
Дай гибели, дай сердцу боли
Пронзающего острия!

«Мое смирение лукаво…»

Мое смирение лукаво,
Моя покорность лишь до срока.
Струит горячую отраву
Мое подземное сирокко.

И будет сердце взрыву радо,

Я в бурю, в ночь раскрою двери.
Пойми меня, мне надо, надо
Освобождающей потери!

О час безрадостный, безбольный!

Взлетает дух, и нищ, и светел,
И гонит ветер своевольный
Вослед за ним остывший пепел.

1915. Москва

«Высокомерная молодость…»

Высокомерная молодость,
Я о тебе не жалею!
Полное пены и холода
Сердце беречь для кого?

Близится полдень мой с грозами,

Весь в плодоносном цветении.
Вижу — с блаженными розами
Колос и терн перевит.

Пусть не одною усладою —

Убылью, горечью тления,
Смертною тянет прохладою
Из расцветающих недр, —

Радуйся, к жертве готовое,

На острие вознесенное,
Зрей и цвети, исступленно
 Сердце, и падай, как плод!

Декабрь 1917. Москва

«Таро — египетские карты…»