Дорога

Ты усомнилась в реальности
Того, что любовью зовется,
Ведь от любой банальности
Сердце ускоренно бьется.

Спорщица неукротимая,
Вечно ты жизнь критикуешь,
Вечно в края нелюдимые
Переселенцев вербуешь.

Жить по-людскому не нравится —
Лучше бы с облаком плыть;
Знаешь, моя красавица,
Трудно такой угодить.

Кто ты, скажи мне на милость,
Прошлое разоблачи:
Птицей ли ты уродилась,
Музой ли с неба спустилась,
Света ли ищешь в ночи?
Не отвечай мне. Молчи.

Ночь на 8 июня 1958. Репино

«И вот опять безмолвный челн…»

И вот опять безмолвный челн
Уплыл, рыданием преследуем.
Ток жизни выключен? Не ведаем.
Быть может, ток переключен?

А на кресте венок качается.
Кругом забвение и тишь.
«Нет, этим дело не кончается», —
Ты убежденно говоришь.

И все же, недоумевая,
Ты долго медлишь у холма,
Где скрылась жизнь и где сама
Травинок поросль молодая
Непостижима для ума.

1958. Репино

«Будет все, как и раньше было…»

Будет все, как и раньше было,
В день, когда я умру.
Ни один трамвай не изменит маршрута.
В вузах ни один не отменят зачет,
Будет время течь, как обычно течет.

Будут сыны трудиться, а внуки учиться,
И, быть может, у внучки правнук родится.

На неделе пасхальной
Яйцо поминальное
К изголовью положат с доверием,
А быть может, сочтут суеверием
И ничего не положат.
Попусту не потревожат.

Прохожий остановится, читая:
«Крандиевская-Толстая».
Это кто такая?
Старинного, должно быть, режима…
На крест покосится и пройдет себе мимо.

1958. Больница Эрисмана

«Так случилось под конец…»

Так случилось под конец,
Не могли сберечь колец.
Потерялося твое,
Я не знаю, где мое.

Так случилось, так пришлось, —
Мукой сердце извелось.
Стало каменным твое,
И обуглилось мое.

Не ропщи и не зови,
Не вернуть назад любви.
Бродит по свету моя,
Под крестом лежит твоя.

1958. Репино

Сон («Сон наплывал и пел, как флейта…»)

Сон наплывал и пел, как флейта,
Вводя абсурдное в законное.
Мне снилась будка телефонная
И в окнах будки образ чей-то.

И как во сне бывает часто,
Казалась странность обыденностью,
И сон, свободный от балласта,
Пугал своей непринужденностью.

Я за окном узнала вдруг
Тебя, продрогшего от ливней.
Ты звал меня: «Вернись, прости мне,
Согрей меня, как прежде, друг…»

И в руки ледяные взял
Мои, сведенные от боли,
И боль ушла. Не оттого ли,
Что сон уйти ей приказал?

Он длился, длился… Ночь плыла,
Вводя абсурдное в законное,
И эта будка телефонная
Второю жизнью мне была.

1958. Репино

«Когда ты ставишь в глиняную вазу…»