Double love (СИ)

Трюмпер стоял под струями воды и старался выкинуть из головы дурные мысли. Как бы там ни было, и что бы он себе не позволял в мыслях, но Билл — брат. А кровные узы накладывают некоторые ограничения. Ограничения, которые не стереть, не разрушить и не смыть. Они будут всегда. И фантазии могут иметь любой окрас и самый разнообразный запах, вся суть в том, что это всего лишь фантазии. О них никто не узнает. И они никогда не станут реальностью.

Но мозг на то и мозг, что не устает думать о различном бреде двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. И даже после порции горячего чая, Том не перестал мучить себя, истязать разноцветными мыслями.

Бэти — ребенок, от которого у Тома рвет крышу. Он нужен. Было страшно признаваться себе в тех мыслях, которые преследуют его. У него почти не хватало смелости, он невероятно боялся, что кто-то узнает о них. Ему хотелось не просто переспать с ним, ему хотелось его тискать и подкладывать под себя много-много раз. Пах мужчины мучительно потягивало, когда он представлялвлял то, как будет вставлять в тощее тело до предела. До истошных криков. Почему-то хотелось жестко иметь этого мальчишку. Именно жестко и именно иметь. Всего несколько дней, а мозг слетел с катушек. И это пугало, и манило одновременно. Откуда в голове у здорового мужчины подобные мысли? Как они там появились? Сколько Том себя помнил, он всегда был тихим и послушным, когда Билл рос фурией, которая занималась только тем, чем ей хотелось. Том же бы более правильным, всегда слушался родителей. Он был менее эмоциональным, чем Билл, да, менее открытым, но более преданным. А после смерти родителей ему пришлось взвалить на свои плечи слишком многое, от чего он стал жесче, агрессивнее…

До вечера Том занимался тем, что налаживал телевизионный кабель. Его брат приедет в пятницу, и мужчине очень не хотелось слушать истерики младшеемупо поводу отсутствия телевидения в их доме. А под вечер, когда на деревню снова напали сумерки, Том принял душ и улегся назад в кровать.

Бэти охотно поедал бутерброды, что приготовила его бабушка на завтрак.

— Милый, Эрна сказала, что ты довольно сильно похудел, — Маргарет хлопотала у подоконника, поливала растения с плотными листьями.

— Мне так не кажется, — мальчишка откинул пряди волос за плечо.

— А еще она немного беспокоится о том, что ты общаешься с Томасом… — как бы между делом проговорила она, бессознательно замирая у одного из цветков.

— Но ты же так не считаешь… — Билл поднял тревожный взгляд на бабку.

— Ей кажется, что Том будет плохо на тебя влиять… — продолжала она. — Все-таки между вами почти десять лет разницы. У вас разные интересы…

— Думаешь, что он будет учить меня курить и принимать наркотики?

— Бэти, — Маргарет обернулась к внуку, — просто… — она отвела в сторону глаза. — Он ведь взрослый и…

— Я итак ни с кем не общаюсь… — истерично заметил мальчик. — Что плохого в Томе?

— Он дурно на тебя влияет…

— Бабушка…

— Послушай, скажи честно, он просит сделать тебя что-то плохое?

— Чего? — Бэти подозрительно глядел на старушку.

— Ну, что-то такое… — присела на стул, нервно сжимая в руках небольшую лейку. — Он трогал тебя где-нибудь?

— Что? — нахмурился ребенок, моментально краснея. Фрау Каулитц внимательно смотрела на испуганное лицо внука. Вроде как не врет и удивляется искренне.

— Прости, Бэти. Ради Бога, прости, — забормотала она, виновато глядя на внука. — Просто… Прости.

— Я не совсем тебя понял… Но я лучше пойду.

Том возился на кухне, когда в его дверь постучали. Он уже знал, кто стоит за ней. Поэтому медленными шагами направился к двери. По пути стягивая с себя майку и откидывая ее куда-то на пол. Том взглянул на себя в зеркало, быстро поправляя пучок дредов, и направился к двери:

— Привет… — говорит он, как только его взгляд падает на улыбающегося юношу.

— Ждал?

— Вообще-то, я еще не завтракал… — наигранно сопротивлялся Том.

— А знаешь, о чем я думал, когда вчера пил с бабушкой и тетей Эрной чай?

— Ну, и о чем?

— О том, — прикрывает глаза, — как было бы отлично поменять мятный леденец в моем рту на головку твоего члена… — фраза отозвалась ему красными щеками.

— Где же все твое смущение и робость, мальчик? — Том приблизился к юноше и пропихнул несколько пальцев ему за ткань джинсов. И потянул на себя, заставляя брюнета неловко шагнуть прямо в свои руки… Ему столо не по себе от того, что юноша так открыто себя предлагает… Страх дрожью побежал по коже мужчины… Он боялся, что не сможет отказаться, что его самые запретные и постыдные желания станут явью… Только… Что будет после этого? Каковы будут последствия?