Духовная безопасность нас и наших детей

В области наркологии также ключевой проблемой «является сложная, во многих отношениях трудно разрешимая проблема (…) болезненного влечения к потреблению психоактивного вещества. В основном речь идет» именно «о (…) психической зависимости, поскольку физическая зависимость проявляет себя только на момент абстиненции и носит временный характер… К сожалению, гораздо сложнее бороться с психическим влечением, которое является причиной повторяющихся рецидивов и служит причиной скептических настроений в отношении принципиальной излечимости состояний зависимости».

Вообще, ритуалы всегда эмоционально заряжены, и их огромная психологическая ценность в том, что они проявляют, либо реализуют, закрепляют и формируют на деле уже сложившееся устроение человека. Психодиагностика может помочь определить характерные особенности личностного состояния индивида, его акцентуацию, проблемные стороны самораскрытия личности. В религиозном контексте речь идет о «добродетели» или о «злоупотреблении» естественными силами души, то есть о «грехе», «страсти».

Неправильно понятый ритуал, если он становится абсолютным, может вырождаться в ритуализм, формализм, реже – в законничество. Дети – аутисты, например, склонны к ритуализации своих действий. У невротиков самоутверждение также выражается в мелочной заботе о формально спокойном течении жизни вокруг них. Устойчивость их субъективного мира напрямую зависит от правильно исполняемого ритуала: чтобы было как всегда и как у всех; они болезненно реагируют на состояние собственного имиджа: как это на них посмотрят со стороны? – Вплоть до потери сна и элементарной выдержки. Появляется немотивированная тревожность по поводу будущего, мнительность, боязнь начальства, новых трудностей и т. д. Ритуал ухода от проблем может продолжаться вновь и вновь, и при этом невротик чувствует себя почти мучеником, жертвой обстоятельств, порой реализуя свое неудовольствие на весь мир ритуалом замещения объекта тревожности агрессией по отношению к кому-либо из близких: «Если бы не ты…», «Не тронь меня, мне и так плохо…», «Жизнь – тяжелая штука…».

Человек, призванный к религиозности, удовлетворение своих потребностей делает порой единственной целью своей деятельности; он как бы замкнулся в себе самом, в направлении собственного эгоистического «Я». В психологических трудностях невротика угадывается элементарное не смирение, то есть неимение «мира» с собой, отсутствие внутренней глубины и знания себя, своих достоинств, и боязнь признать даже относительные свои недостатки. Вся религиозная забота индивида обращается преимущественно на устройство внешнего быта, чувственно-эмоциональной, эстетической, душевной сферы. Человеческое «Я» эгоиста возвышается и над собственной совестью (Супер-Эго, по Фрейду), отвечающей за религиозное призвание человека. Понятно, почему «самостные» потребности заслоняют собой все. Человек, поставивший целью удовольствие жизнью, в удовлетворении потребностей не знает меры и обнаруживает как бы ненасытимость, безграничность своих желаний. Удовлетворение потребности в таком случае не успокаивает, а еще более раздражает его, и он, не зная удержу, не только совершенно переходит границы естественной необходимости, но и впадает прямо в противоестественность.

Данное состояние человека, характеризующееся ущербностью развития его природных способностей в пользу преобладания одной, дающей «удовольствие», как раз и называется «страстью» (греч. p=qo~ – «пафос»), становясь постепенно как бы «второй природой» личности. Особенностью этого недуга является подчинение себе по преимуществу воли, хотя и другие силы человека извращаются и получают ложное, превратное направление.

Желания одержимого страстью вытекают из неудовлетворенного стремления, или стремления, сопровождаемого чувством угнетения, представления предмета (греч. fantasJa – «фантазия»), появляющегося от чувственного, зрительного или звукового напоминания о нем, или даже без него: от некоего «набега мысли», «помысла» (греч. logism3~), который, по данным религиозно-аскетической психологии, ««без времени, без слова и образа мгновенно представляет подвизающемуся страсть». Одним простым движением страсть «вдруг является своим присутствием в душе»», что напоминает действие архетипа.

Это представление само по себе способно возобновить динамизм ритуала, удовлетворить страстному стремлению. Тем более, что соединяется оно с чувством удовольствия (hdon/), знакомого из прежних опытов удовлетворения возникшей склонности соответствующим предметом, и при этом происходит раздражение центральной нервной системы с побуждением человека к излишнему, не отвечающему действительной нужде организма удовлетворению.