Дурманящий и поминальный напиток в вере и культах наших предков

Как в случае «зелья для мертвых» скандинавского бронзового века мы предположили, что вид воды был небезразличен для умершего, так и у египтян было принято обращать пристальное внимание на качество воды для усопшего. Как никакой другой народ, они наблюдали возрождение плодородных полей (после разлива Нила) как проявление мистической силы. Поскольку они каждый год видели, как потоки Нила приносят плодородие и процветание, могущество воды стало для них чудом, и они не могли пожелать ничего лучшего своим умершим, кроме причащения вод Нила. Например, один очень древний текст содержит такое обращение к мертвым: «Прими воду твою чистую, вышедшую из Элефантины, воду твою из Элефантины[187].» Элефантина – это место, где Нил достигает земли Египта. В более позднем тексте встречаем: «Прими эту твою прохладную воду, которая исходит от начала Осириса[188].

Тот, кто выпьет эту воду, обретет вечную, божественную жизнь, источником которой и была прохладная вода, наполнявшая русло великой реки[189]. Воды такого ежегодного потопа обожествляли и считали излияниями из трупа Осириса[190]. Эти идеи нашли отражение в египетских представлениях о царстве мертвых. Загробный мир Древнего Египта – это земля, не испытывающая недостатка в воде. Она была не теплой и светлой, а прохладной и тенистой; эту землю омывали разливы рек, в ней все зеленело и цвело, чтобы обеспечить питание для мертвых[191]. Земной моделью этой желанной земли был оазис, который разделяет пылающую пустыню по обе стороны узкой долины Нила. В египетском царстве мертвых мы встречаем такой оазис в виде так называемой «Богини в дереве[192]», которая кормит и поит душу умершего. Поскольку платан является специфически египетским деревом пустыни, эту богиню дерева также называют «Хозяйка платана[193]». Г. ван дер Лев (G. van der Leeuw) прослеживает две характеристики египетского царства мертвых, которые используют для обозначения более прохладного и богатого водой региона возле Элефантины: это исток Нила и оазис. И исток Нила, и оазис восходят к идее, выраженной в египетском слове kbh, объединяющем понятия прохлады и воды. «В стране источников Нила богиня с кувшинами приходит встречать умерших, иногда ее отождествляют с богиней Нут, позже также с Хатхор и Исидой[194]».

Особенно важным является доказательство, которое выдвинул Э. Шассинат (E.Chassinat) и углубил Г. ван дер Лев, что в христианской латыни слово refrigerium имеет такое же значение – это «охлаждение, прохладная вода, еда-питание, райский оазис, рай, райское блаженство[195]». Иероглиф kbh часто означает просто «отправиться в kbhw», т.е. в район между Филами и Элефантиной. Как пишет Шассинат, «это, видимо, и есть те самые страны, источник поддерживающей плодородие воды, незаменимой в качестве субстанции для приготовления пищи, и египтяне выбрали эти земли в качестве образа своего рая; в результате распространения их образа, они дали латинянам понятие refrigerium, обозначая для египтян место обитания усопших[196]».

Ранее исследователи были склонны выводить эти идеи и их своеобразные толкования из греческих мистерий[197]. Уже Я. П. Якобсен выступал против этого подхода, указывая, что идея жажды у мертвых и их освежения прохладной водой прочно закрепилась в народных погребальных практиках[198]. То, что язычество также знало слово refrigerium и связанные с ним обычаи, достаточно доказано исследованиями А. Дитриха (A. Dieterich) и Ф. Кюмона (F. Cumonts). Надгробные надписи разных времен и разных социальных кругов содержат пожелания умершему прохладной воды в качестве освежения. Еще около 200 года это желание оставалось актуальным и активно упоминалось в христианском богослужении, что видно из «Страстей Перпетуи» (Passio Perpetuae). Во сне мученица Перпетуя видит своего брата Динократа: он в темном месте, его мучает жажда, ему жарко и он покрыт грязью. Их разделяет овраг. Рядом с юношей стоит чаша, наполненная водой, но она так высоко, что он не может дотянуться до ее края. Во второй версии Перпетуя тоже видит своего брата, но теперь «mundo corpore, bene vestitum, refrigerantem»; ибо теперь он испил воды[199].

Таким образом, истоки христианско-языческой идеи о refrigerium следует искать не только в орфическом мире, но скорее в «древневосточном комплексе, корни которого находятся в Египте, и чей побег смог расцвести и в орфических мистериях[200]». Но если мы попробуем расширить точку зрения и посмотрим на то, как выражение refrigerium и его корреляты встречаются в греческом языке[201] и влияют на лежащие в его основе обычаи и идеи, то объяснить все это одной теорией об их египетском происхождении не получится.