Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

ради интересовался, с кем же я закрутил свой недолговечный роман на этот раз.

Но я и моргнуть не успел, как руки мои оказались накрепко связаны дорогой и крепкой

тканью рубашки. Нетвёрдые ноги даже дёргать особо не надо было, я бы и сам упал со

временем, но тут меня подтолкнули. Или, если выражаться точнее, со всего размаху

опустили лицом вниз. Я едва успел порадоваться, что там меня встретила кровать, когда колени болезненно взвыли от удара. Пальцы мужчины крепко обхватили мою шею, сходясь на трахее, сдавливая её и уж точно не помогая дышать.

— Что надо делать, когда я говорю бросать все дела и бежать ко мне? — спокойно, бесстрастно поинтересовался он. Я попытался захрипеть, чтобы он шёл по матери, но

не смог и пару звуков выдавить. Зрение подводило. — Я не расслышал, Акио. Что ты

должен сделать?

— Послать тебя к чёрту, например, — рассмеялся я, задыхаясь, когда он отпустил мою

шею.

— Нет.

Я хотел было съязвить по поводу того, кто даёт такие ответы, но он вновь взялся за

своё. Не то чтобы я испытывал удовольствие от удушения… Хотя, кому я вру? Сато

напоролся на того неисправимого извращенца, который был в восторге от подобных

практик. Более того, он не мог бы причинить мне особого вреда. Даже так. Он мог бы

сломать мне шею, переломать трахею, но у меня за пазухой хранился волшебный кукиш.

Может, этот дух и был прав, может, его и не устраивало всё то, что я творил в то

время, но контракт он исполнял, как положено. Сломанное — сращивал, разорванное —

сшивал. Вот насчёт отрезанного я не знал, такого ещё со мной не случалось. Да, мозг

мой вопил от недостатка кислорода, да, дыхательные пути были смяты. Но я как

проклятый продолжал жить. Вот и теперь я содрогался от смеха и желания задышать

наконец. Тэтсуо быстро понял свою ошибку и отпустил меня. Я негромко, сквозь стоны

рассмеялся, приоткрыв слезящиеся глаза, слегка повернул к нему голову, ожидая, что

же придумает его зловредный гений.

— Ты будешь пить и заниматься сексом, — не моргнув, сказал он, а я уже расплылся в

оскале, захохотал, зная, что он скажет дальше.

— С тобой? Старик, не шути так, я живот надорву. Не поверю, что у тебя может быть

эрекция. А если мне придётся раз в пару дней трахать тебя, я же с ума сойду.

Он перенёс мою браваду спокойно и с едва заметной улыбкой. Прекрасно знал, что я

вру, прикрывая свою «репутацию». Не мог же я признать, что меня возбудила асфиксия.

Да и ему, наверное, было неловко: ожидал одного результата, а получил совершенно

другой. Поняв, что меня пока что не собираются ограничивать в движении, если не

считать странного бандажа на моих руках из рубашки, я обернулся, скрестив по-

турецки ноги.

— Так и сказал бы, что не прочь заняться сексом, — я пожал плечами, и мышцы

болезненно заныли, а мне было только хорошо. — Но это мало спасёт нашу с тобой

работу. Я терпеть тебя не могу.

— Можно подумать, что ты у нас аленький цветочек. У тебя осталось пять месяцев под

моим началом. Акира уже заготовил для тебя пару личных дел.

Я смотрел на мужчину перед собой, и в голове у меня не укладывалось. Сейчас, в

дорогой атласной пижаме, он смотрелся уморительно безобидным, как подросток, вышедший случайно на кухню и обнаруживший ссору родителей. Испуг, непонимание, злость. Сато был чересчур гордым, чтобы признать собственное одиночество и то, как

это болезненно отзывается в его жизни. Мне не хотелось знать, у скольких он был

куратором, скольких он учил, направлял, а затем смотрел, как идут своим путём.

Возможно, появись у него женщина, с которой он мог бы построить отношения, которая

бы его вынесла, сейчас это был бы совершенно иной человек. Может, мне всё это

привиделось в полупьяном бреду, но я до последнего желал верить, что Тэтсуо из

хороших ребят. Даже сейчас, зная всё, продолжаю верить.

А тогда я просто потянулся вперёд, приподнимаясь на коленях и касаясь губами его

живота. Тело дрогнуло, но едва ощутимо, и мне это было почти что приятно. Он не

стал заставлять меня извращаться и пытаться снять с него брюки зубами, справился с

этим и сам. Я же обхватил губами горячий несколько вялый орган, отстраняясь от

происходящего. Мне не совсем хотелось заняться с ним сексом, да я и не испытывал к

нему никакого влечения, но был слишком жалостливым и глупым, чтобы заставить себя

сказать нет. Но Сато и не предлагал мне разыгрывать любовь до гроба и

умопомрачительную страсть: это было бы низко даже для него. Однако раз уж нам

осталось совсем немного потерпеть друг друга, то почему бы не добавить к ежедневной

бытовой рутине пару часов удовольствия?

Про эрекцию его я ошибся, хотя и не сомневался особо. Впрочем, возбудить мужчину

дело плёвое, что уж говорить о том, чтобы заставить его кончить. Разрядка — дело

хорошее. Я бы даже сказал, что приятное. Но вот сделать так, чтобы желали

продолжения, это сложно. Обычно я тогда пренебрегал прелюдиями. Какой в них толк, если ты их не откладываешь в памяти, равно как и человека, с которым собираешься

заняться любовью, а затем убираешься в неизвестном направлении. Но если уж на

ближайшие пять месяцев партнёр не думает меняться, то почему бы и нет? Я сосал без