Эрдейский поход

— Как же, купцы! — начальник заставы скривился. — Торгаши из Эрдея самыми первыми сбежали. Как татары пришли — так и сбежали. И не в нашу сторону, притом, — на запад. К тому же купеческие обозы не мужичьё с дубинами и топорами защищает. У торговых людей всегда найдётся звонкая монета, что нанять охрану получше.

— А ты на повозки-то глянь. Не крестьянские ведь телеги-развалюхи. А кони, видишь? С такими не пашню пахать, а в бой впору идти.

— Да, странный обоз, — вынужден был согласиться угр, — Повозки хорошему хозяину принадлежат — это сразу видно. Будь при обозе рыцари или охранный отряд посолиднее, я бы решил, что барон или воевода какой добро из своего замка вывозит, а так… Нет, русич, благородные господари, что не полегли от татарских сабель, давно покинули Эрдей. И на знатных королевских иобагионов [27] не похоже. Простые сбеги то. Только, видать, из зажиточных. Не безземельные бедняки-желлеры, а свободные поселенцы побогаче всей общиной спасаются. Взяли, небось, с собой самое ценное — и к перевалу…

Обоз между тем уже почти подъехал к воротам заставы.

— Но вот если это саксы, — Золтан оскалился в недоброй усмешке, — я с них три шкуры за проезд сдеру. Не люблю саксов. Хотя немцы на восток не подадутся, им на запад сподручнее. Ладно, пойду встречать. Опрашивать, да пошлину изымать. После с тобой поговорим, русич.

— Поговорить-то поговорим. Но ты бы того… Поостерёгся бы, — отчего-то не нравился Всеволоду этот беженский обоз. И не то, чтобы он сильно радел сейчас за безопасность Золтана. Но — вдруг подвох какой? А начальник перевальной стражи нужен живым и невредимым. Ну, живым, хотя бы. Чтобы смог отдать приказ верхним дозорам. Чтобы открыть дорогу русичам. Всеволод ещё надеялся убедить Золтана…

— Чего стеречься-то? — изумился угр. — Рамук, вон, спокоен. Значит, нечисти в обозе нет.

Громадного белого волкодава, в самом деле, уже подвели к воротам. Пёс принюхивался, но признаков беспокойства не проявлял.

«Интересно, а кто же тогда сейчас добро заставное охраняет?» — невольно подумалось Всеволоду. Глянул со стены. Добро охранял Раду — тот самый юный воин, что играл ночью на гуслях-цимбале и распевал песни о славе.

Золтан уже стоял над воротами, когда к Всеволоду подошёл Бранко. Волох был озабочен и насторожен — Всеволод сразу уловил настроение проводника.

— Что, тоже беженский обоз не нравится?

— Не сбеги то, — твёрдо сказал Бранко.

Всеволод почувствовал, как и его собственная тревога от таких слов возросла многократно.

— Отчего так думаешь?

— Оттого, что прежде много беженских обозов видеть приходилось, — чуть помедлив, ответил Бранко.

— И что?

— Скотина где? Быки, коровы, козы, овцы? Здесь только лошади, что не в упряжь, а под седло больше годятся. А птица домашняя? Ни в одной повозке ни куры не кудахчут, ни гуси не гогочут. Почему так?

Почему? Всеволод насупился.

— Золтан говорит, богатые поселяне могли взять самое ценное и…

— Золтан Эшти — воин. В воинском искусстве Золтан разбирается хорошо, но ему никогда не понять простого мужика. А какой крестьянин бросит корову-кормилицу, да ещё направляясь на чужбину? Для него ж корова и есть самое ценное, самое дорогое. Уж поверь мне, русич, даже зажиточные поселяне Трансильвании не столь богаты, чтобы оставлять скот и птицу.

— Домашняя скотина замедляет ход, а если надо бежать быстро…

— То и от прочего добра избавляются. А эти повозки гружены сверх всякой меры — видишь, как тяжело идут?

Всеволод видел…

— А где бабы? Где детишки? — продолжал Бранко. — В иных обозах их больше половины бывало, а здесь — мужики одни.

А ведь в самом деле…

— В повозках, наверное, бабы и дети прячутся, — неуверенно сказал Всеволод, — где ж им ещё быть-то?

— А ты слышишь? Плач детей слышишь? Как бабы причитают, слышишь?

Всеволод не слышал. И мрачнел всё больше.

— И почему, скажи на милость, все повозки крытые? Простой крестьянский скарб так не прячут.

— Тогда кто же это?

— Кто-то, кто очень хочет пройти перевал. И потому просто прикидывается беженцами.

Глава 29

Всеволод позвал десятников. Приказал дружине быть начеку. Сам спустился к воротам. Там уже закончились переговоры с прибывшими.

На заставе царило оживление. Шекелисы бегали, суетились, хватали оружие, влезали в доспехи, отвязывали лошадей от коновязи. Похоже, готовились к бою. Значит, всё-таки тревога? Но почему тогда угры отворяют ворота перед странным обозом? Почему не засыпают повозки стрелами? Почему Золтан даже не смотрит на подозрительных беженцев, а вглядывается со стены куда-то вдаль, вглубь ущелья?

Всеволод же видел, как первая повозка уже въезжает на заставу. Возница торопился вклинить её в ворота, не дожидаясь даже, пока створки распахнутся до конца. Да они что, все с ума посходили, эти шекелисы?! Не видят разве?!

— Закрыть ворота! — крикнул Всеволод, не особо задумываясь, понимают ли воины Золтана русский. — Не пускать!

Замахал руками, замотал головой. Чтоб поняли.

На него даже не взглянули. Начальником перевальной заставы был другой. Ему и надлежало отдавать приказы.

— Золтан!

— Не мешай, русич, — процедил сквозь зубы шекелис.