Эрдейский поход

Проклятый шекель! Всеволод бросился к отроку, двумя слаженными ударами с обоих рук вышиб меч. Бросил свои клинки, и что было сил — кулаком в морду. Не защищённую уже шлемом.

Второй раз юнец встать уже не смог. Угр лежал неподвижно, закатив глаза. Рядом молотили воздух окровавленными копытами два добрых коня. В тёмных лошадиных глазах стояли слёзы и обида.

— Добить! — хмуро приказал Всеволод, поднимая клинки с земли.

К молодому шекелису подступил Илья. Рука — на мече. В глазах — лёд. Лицо искажено. В скакуне своём Илья души не чаял.

— Да не его, — остановил десятника Всеволод. — Коней добить. Им всё равно теперь не жить. Так и мучаться ни к чему.

Илья, сплюнув, отступил. Кровавую работу сделали другие.

— Бранко, Илья, возьмёте себе лошадей там, — Всеволод кивнул на соседнюю коновязь, где стоял добрый десяток невысоких выносливых угорских лошадок. — И прихватите ещё двух — про запас.

Долг он завсегда платежом красен.

Подседлать коней и заново перекинуть седельные сумы — дело нехитрое. Но вот проехать через ворота, да мимо хайдукских повозок… Битва там уже стихла и…

— Куда! — Начальник перевальной стражи Золтан Эшти первым бросился под копыта. — Назад!

Пешие шекелисы хватались за узду, загораживали путь щитами, кричали, размахивали руками, стараясь напугать, повернуть лошадей обратно.

Русичи молча и упрямо двигали коней вперёд. Оттесняли угров, валили с ног. Угры упирались. Кто-то из дружинников уже тянулся к плети, кто-то — к оружию.

Перед лошадиными мордами и лицами всадников тоже замелькала обнажённая сталь — мечи и копья перепачканые хайдукской кровью. Шекелисы, разгорячённые битвой, готовы были продолжить… Немедленно. Не важно с кем, не важно за что. Хоть и оставалось их уже не более дюжины, но в тесном проходе они стояли плотно, крепкой неподатливой пробкой.

Рамук, чья белая шерсть тоже стала красной, щерясь, заходил сбоку. Своей жертвой пёс Золтана избрал Всеволода и только ждал команды хозяина. Что ж, ладно, одолевали волкодлаков, справимся и с обычной псиной. Всеволод, бросив поводья, потянул из ножен мечи.

Назревала новая стычка, в которой простым мордобоем, как у коновязи, уже не обойтись. И всё же Всеволод вёл дружину вперёд. Даже если придётся позвенеть железом, сейчас для этого — самый благоприятный момент. Сейчас заслонить дорогу им не смогут. Пока заставная дружина поделена надвое, пока большая часть шекелисов гоняется за хайдукскими всадниками.

Всеволод глянул за ворота. Конница Золтана уже прошла половину ущелья. Если повернёт — там тоже придётся пробиваться с боем, но…

Нет, не придётся!

Долгий, тягучий звук рога над перевалом. Неожиданный, зловещий. И — будто отозвавшись на зов — новый нарастающий, накатывающийся шум.

Вздрогнул Всеволод. Вздрогнул Золтан. Даже Рамук дёрнув ушами, повернул морду в сторону ущелья. Посмотреть вслед всадникам покинувшим заставу.

Камнепад начался неожиданно. Массивные одиночные глыбы и наваленные целые груды камней, что нависали над узким проходом обрушились разом, единомоментно, с обоих склонов. Огромные валуны скакали, по уступам, словно тряпичные мячи, которыми любит забавляться детвора. Скакали, раскалывая и стёсывая эти самые уступы. Кувыркаясь, летели вниз брёвна и доски сбитых подпорок. Густая сыпь мелкого острого щебня и булыжников размером с человеческую голову накрывала ущелье.

Каждый падающий камень, каждый камешек выбивал по пути из потресканной скальной породы ещё несколько обломков. И в туче пыли обвал — одна волна за другой — катился вниз, чтобы раздавить, размазать, размозжить…

Предсмертных криков людей и ржания гибнущих коней слышно не было. Только грохот камня, сшибающегося с камнем. Только эхо, отражённое скалами. Тоже — волна за волной.

И русичи, и шекелисы опустили оружие.

Все взгляды были устремлены сейчас в ущелье, окутанное пыльным туманом.

Люди молчали. Кони пятились.

«Всё-таки они сбросили, — подумал Всеволод. — Верхние дозоры Золтана сбросили камни. Но вот на кого?!»

Чёрные хайдуки проход в скалах проскочить успели. Обвал накрыл конницу Золтана. И это была не случайная ошибка. Вслед за камнями сверху полетели стрелы. Добивают? Так значит… Значит, верхний рубеж больше не принадлежит перевальной страже. Значит, там хозяйничают другие.

— Стоять! — приказал Всеволод.

И натянул поводья коня.

Отъезд откладывается.

Путь через ущелье больше не был безопасным. Хоть камни сверху теперь не нависали, но лезть по завалам, да под обстрелом… Полдружины потеряешь, пока выберешься. А сколько коней переломает ноги? Нет, сначала следовало выбить засевших наверху стрелков. А как к ним подобраться — об этом ведают только шекелисы.

Всеволод вздохнул. Он снова нуждался в Золтане. Причём, в Золтане-союзнике. А начальник перевальной стражи, от отряда которого оставалась лишь жалкая кучка бойцов, нуждался в нём.

Русичи поворачивали коней, так и не покинув заставу.

Шекелисы бродили между повозками, искали и добивали раненных обозников. Угры мстили. Пленных не брали. А обречённые хайдуки и не искали плена. О пощаде не молил никто.

Глава 31