Эрдейский поход

В сложившихся обстоятельствах присутствие на совете шекелисов русского сотника было естественным и само собой разумеющимся. Специально Всеволода никто не звал. Не приглашали, как положено. Однако ему сообщили о начале совета, и покуда русич не пришёл, не начинали.

Не враг, не друг, не союзник, не господин и не вассал, но воевода дружины, которая могла легко захватить заставу, но по-прежнему не имела возможности безбоязно покинуть её, он вошёл в невысокий просторный дом Золтана.

С Всеволодом пришли десятники, тевтонский посол Конрад и волох-проводник Бранко. Под тяжёлыми взглядами хозяев гости расположились особицей, сели напротив шекелисов.

Угрюмое молчание затягивалось.

В этот раз пира не было. Не было песен, не было отчаянных плясок. Не до веселья было в этот раз. Золтан сидел у стены напротив входа — хмурый и осунувшийся. Оно и понятно: перебита почти вся перевальная стража. У Золтана теперь имелось всего около трёх десятков воинов. Это — вместе с ратниками из верхних дозоров с валашской стороны перевала, которые не успели принять участия в битве, и которые тоже были вызваны на совет.

И ведь что обидно — не в сече лютой пала большая часть шекелисов. От мечей разбойников-хайдуков сегодня погибли немногие. В основном — под камнями в ущелье. Угодив в собственную ловушку.

Но сделанного не воротишь, а мёртвых — не поднимешь — это ясно. И другое ясно. Всем ясно. С оставшимися воинами Золтану заставу не удержать. Ни от людей. Ни, тем более, — от нелюдей.

Золтан Эшти, наконец, нарушил молчание.

— Ты ударил моего воина, русич, — негромко, но с нажимом сказал угр, глядя куда-то сквозь Всеволода.

Воин, о котором шла речь, сидел здесь же. Раду. Юнец-музыкант с разбитым лицом. Шекелис-мадьяр, в жилах которого текла и русская кровь. Сейчас этой смешанной кровью наливался большой лиловый синяк на левой скуле.

— Твой воин убил моих коней, — спокойно ответил Всеволод.

На такое спокойствие у него сейчас было полное право. Хотя бы потому что за ним сейчас была сила. Да и правда — тоже.

— И ты забрал моих лошадей.

— Твой воин убил моих коней, — повторил Всеволод.

Добавил:

— И пытался убить меня. Он хорошо дерётся для своих лет. Но плохо соображает. И давай не будем больше об этом. Скажи, зачем мы собрались, Золтан?

На этот раз угрюмая пауза длилась недолго.

— Чёрные хайдуки — вот из-за кого созван совет, — Золтан подобрался. Глаза его блеснули живо и зло. Голос задрожал. — На их совести много смертей. Но до сих пор они не поднимали руку на свободного воина-шекеля.

Всеволод молча слушал. Видно было, что Золтан жаждет мести. А в таком состоянии человек либо слеп, либо, наоборот, видит то, что недоступно прочим.

— Никогда прежде воровские четы не объединялись в столь крупные отряды. Никогда хайдуки не пытались силой прорваться через перевал. И никогда ещё они не бились с такой яростью. Встречая достойное сопротивление, они обычно поворачивали вспять. Разбойники всегда предпочитают охотиться за лёгкой добычей, но чтобы штурмовать горную крепость…

— Может, их кто-то заставил, — предположил Всеволод.

— Заставил что?

— Объединиться. И штурмовать.

— Такие люди не признают чужой власти, русич. Над ними властно только золото и страх. Много золота или большой страх. Сколько золота на нашей заставе — ты видел сам. Богатые купцы и господари в эти края давно не наведываются. Ну, а крестьянские обозы — с них ведь много не возьмёшь. Хайдуки должны знать об этом. Должны знать и о том, кто защищает заставу. И как защищает. Вряд ли разбойники стали бы рисковать своими жизнями ради малой добычи. Каравана с ценными товарами или большой казной, они бы конечно не пропустили — напали бы, но…

— Значит, они пришли сюда не за богатством. Значит, их ведёт не жажда наживы. Значит, страх?

— Значит, страх, — согласился Золтан. — Что-то напугало их настолько, что они полезли здесь, через ближайший перевал. Ломанулись напролом по Брец-проходу.

Напугало? Всеволод задумался.

— В бою они не казались мне такими уж трусами, Золтан.

— Чёрные хайдуки не трусы, — признал шекелис. — Иначе давно бросили бы свои шайки, примкнули к обозам и побежали бы из Эрдея. И от татар побежали бы, и от нечисти. Нет, они просто осторожны. Потому, наверное, и продержались так долго в трансильванских землях. Но я говорю сейчас о большом, о великом страхе, которому подвластны даже самые стойкие души. Хайдуков что-то испугало по-настоящему. И уж если ЭТО испугало ИХ…

Шекелис снова замолчал, хмуря брови. Всеволоду стало не по себе. С ЭТИМ ему ещё предстояло столкнуться вплотную. И, судя по всему, ЭТО будет пострашнее волкодлаков-одиночек.

— Скажи, Золтан, как разбойники пробрались к твоим верхним дозорам? Ты утверждал, что тайные горные тропы не ведомы никому.