Эрдейский поход

Свобода, свежий ветер и бескрайние пространства остались снаружи. Где-то там, позади. Впрочем, сзади теперь царил мрак. И входа в пещеру уже не разглядеть. А ведь удалились, вроде бы — совсем ничего.

И впереди — тоже тьма. А с боков людей, выставивших перед собой трепещущие огни, норовили обхватить и сжать до костяного хруста неровные влажные стены. А сверху давили низкие своды. Кое-где пляшущий свет факелов вырывал над головой трещины, на которые смотреть совсем не хотелось. Жутковато. Кажется, вот-вот обвалится потолок.

Звук незримой капели отдавался равномерным и ленивым эхом. Сердце билось часто. Под ногами шуршало каменное крошево. Ход, в незапамятные времена пробитый талой водой, шёл с небольшим уклоном и пока не разветвлялся. Не заблудишься — хоть это радовало. Однако в непроглядной темноте, могла таиться опасность иного рода.

Люди двигались осторожно. Гнали впереди себя волну света. И до боли в глазах всматривались туда, куда свет не доставал.

Угры держали оружие наготове. Оружие это остановит человека. Но нечеловека… Всеволод, Бранко, Конрад и два русских десятника протолкались вперёд, к Золтану и шли сейчас сразу за факельщиками. Их клинки с серебряной насечкой пригодятся там, где бесполезной будет обычная сталь.

Первый труп нашли неподалёку от входа в пещеру. «Кому входа, а кому — выхода, — подумалось Всеволоду. — Недостижимого уже выхода…»

Хайдук лежал на животе, вытянув руки в ту сторону, где кончалась пещера. Скрюченные, белые — ни кровинки — пальцы вцепились в камень. Да так, что выворочены треснувшие ногти. Видать, убегал. И даже в последние мгновения жизни разбойник ещё пытался ползти. Прочь из темноты. Однако добраться до света эрдейскому душегубу было не суждено.

В огненной игре факелов на хайдуке тускло поблёскивало железо. Кольчуга. И неплохая, притом. А всё равно ведь — не спасла…

Вся спина разбойника была изодрана в клочья. Кольчужные звенья свисали вперемежку с кусками мяса и кожи. Позвоночник выдран, выворочен наружу. А крови… А вот крови почти нет. Не почти — вообще! Нет! Словно слизали кровушку-то. До последней капли. И с трупа, и с доспехов, и камней вокруг. Да, именно слизали. Во всяком случае, очень похоже на то.

И само тело… Всеволод склонился над мёртвым. Тело обескровлено. Полностью. Видны следы зубов. Больше всего — на шее. Так и есть: прокусывали и пили. Пока не выпили всё.

Это уже не оборотни. Упыри это. Воинство Чёрного Князя.

— Всё-таки добрались, — процедил Всеволод сквозь зубы. — И сюда уже добрались, кровопийцы поганые.

— Чёрные хайдуки потревожили дневной покой стригоя, — тихо произнёс Бранко. — За это и поплатились. Самозваные слуги Чёрного Господаря пали от рук его истинных слуг.

— Он ещё здесь, Бранко? — спросил Всеволод. — Или они?

— Кто?

— Упырь. Упыри…

— Может, здесь. А может, дальше, глубже. Стригои не любят, когда солнце близко.

— Там — ещё, — хрипло шепнул кто-то из воинов Золтана. — Один. Лежит.

Подошли. Точно, лежит. Ещё. Один. В пяти шагах — та же картина.

Этот хайдук тоже бежал. И тоже не добежал. Лишился жизни и крови. Всей.

А вон — ещё один разбойник.

И ещё.

Свет факелов выхватывал новые трупы. Подземный ход здесь резко расширялся. Потолок круто уходил вверх.

Ого! Целая зала в чреве скалы! В темноте и сполохах огня кажется — необъятная, бескрайняя. Вот где беглецы-хайдуки приняли свой последний бой. Или, скорее всего, попали в засаду. Здесь трупы лежали вповалку, один на другом. Тоже — изгрызенные, изодранные, обескровленные.

Команды не было, но замерли все. Разом. Тишина. Недвижи’мость… Только трескали и плевались искрами факелы, только прыгали по нерукотворным стенам в дикой пляске огня чудовищные тени. Тени от мёртвых, от живых… пока ещё живых тени.

Люди молча и напряжённо смотрели вокруг. Строй, обретённый в узком проходе, смешался. В просторной подземной зале, полной тьмы и незримой, но явственной смерти, воины жались друг другу, стараясь не подставить мраку спину. Никому не хотел разделить участь хайдуков.

— Похоже, Золтан, все душегубы нашли здесь свою погибель — тихо-тихо, одними губами произнёс Всеволод.

— Похоже… Все… Нашли… — кажется, шекелис, сожалел, что возмездие свершил не он, а создания тьмы. Но печалился об этом начальник перевальной стражи недолго.

С потолка, закрытого вечным мраком, вдруг обрушился… обрушилось… Обрушилась… Сама смерть. В упырином обличье.

Мелькнуло в темноте что-то длинное, неестественно вытянутое и бледное. А за миг до того сверху упало несколько глыб. Задетых? Обронённых? Случайно? Специально?

Один камень с треском раскололся у ног Всеволода. Второй — рухнул на Конрада. Тевтонский шлем-горшок — хорош, но от такого удара не защитит и он. Немец рухнул, как подкошенный. Убит? Оглушён? Некогда выяснять: на пол пещеры уже мягко приземлился ночной охотник за кровью.