Этика Нового Завета

Аналогичным образом, богословы, работающие со всем спектром канонических свидетельств, стоят на более твердой богословской почве, чем те, которые делают нормативные выкладки на основании лишь нескольких канонических текстов. В данном отношении Барт и Йодер опять-таки показывают пример своим последовательным вниманием к канону в целом. Для Хауэрваса канон как таковой имеет меньший вес, но к Писанию он обращается более разносторонним образом, чем Нибур, который, в обоснование своих нормативных принципов, пользуется всего несколькими излюбленными местами. Шюсслер Фьоренца стоит особняком: она берет весь канон как исторический источник по раннему христианству, но при этом подвергает его критическому анализу в свете внешних норм, взятых из женской борьбы за освобождение. Следовательно, она использует Новый Завет в качестве нормы для христианской этики крайне избирательно, сосредотачиваясь на материале фрагментарном или периферийном, а не на темах и нормах, которые стоят в центре самих текстов. (Например, христология - средоточие евангельской вести - отступает на задний план.) Как мы уже видели, эта ревизионистская герменевтика - сознательная стратегия Шюсслер Фьоренцы. Однако для общины, стремящейся жить по Новому Завету, она имеет сомнительную ценность.

Вопрос о том, как толкователю обращаться с текстами, противоречащими его нормативному видению, оказывается принципиальным. Все наши пять богословов используют для его решения тонкие герменевтические стратегии. Они осознают, что многообразие канонических текстов создает проблему, но не идут на ее решение через упрощенную гармонизацию. Пожалуй, Йодер более остальных склонен видеть в каноне единое и цельное видение. Напротив, Шюсслер Фьоренца особенно решительно настаивает на том, что внутриканоническое идеологическое многообразие не поддается редукции. Однако при всей противоположности их позиций по данному вопросу их объединяет против Хауэрваса уверенность: историческое исследование способно внести вклад в герменевтическое осмысление внутриканонического многообразия.

На мой взгляд, увидеть единство внутри новозаветного многообразия лучше всего помогают три ключевых образа:

•           Община.

•           Крест.

•           Новое творение.

Богословский смысл здесь следующий: Новый Завет призывает общину Завета участвовать в кресте Христовом так, чтобы смерть и воскресение Иисуса стали образцом для совместной жизни ее членов как вестников нового творения Божьего. Наиболее адекватно эту картину отображают Барт, Йодер и Хауэрвас. (Говоря о проблеме войны, Барт делает меньший акцент на образе общины, чем в других местах «Церковной догматики»[1].)

А что же, скажем, Нибур? Общину Завета он вообще не включает в число тем новозаветной этики, а кресту отводит роль лишь косвенную: крест у него служит примером исторически невозможного самоотречения, производя суд над всеми приближениями к идеалу любви. В своем анализе новозаветной эсхатологии (занимающем центральное место в его богословской программе!) Нибур делает куда больший акцент на «еще не», чем на «уже». В результате вести о новом творении угрожает опасность быть поглощенной мирским «реализмом» политической борьбы.

Иное дело - Шюсслер Фьоренца. Ее концепция женской «экклессии» - результат прочтения Нового Завета именно в свете образов общины и нового творения. Более того, в христианском феминистском движении конца XX века мы находим мощный аналог раннехристианскому осознанию себя как общины, «на которой сошлись концы времен», которая живет при пережитках уходящего старого порядка, но на заре искупления. Интерпретируя новозаветные тексты под углом такого опыта, Шюсслер Фьоренца обращает внимание на некоторые важные аспекты новозаветной этики. Но увы: она почти совсем забывает о кресте. Почему? Вряд ли - по недосмотру. Скорее, перед нами реакция против искажений христианского богословия, использовавших крест для внушения женщинам пассивности перед лицом страдания... Мотивы ее благородны. И все же такое невнимание к кресту - герменевтическое искажение, искажение не менее серьезное, чем шгоуровская индифферентность к общине. Новозаветная этика должна уделять особое внимание всем трем ключевым образам.

(Б) Герменевтическая задача: сравнение и предложения.

Каждый из пяти богословов апеллирует к новозаветным текстам по-своему.

· Нибур обнаруживает в Новом Завете принципы любви и справедливости, а также трезвую оценку человеческой жизни. Барт сознательно не апеллирует к принципам, но находит в новозаветных текстах конкретные правила и заповеди, обращенные непосредственно к читателю, а также описание характера и действий Бога.

· Йодер усматривает в рассказе об Иисусе образец для верующих.