Читаем Это вечное стихотворенье... полностью

Это вечное стихотворенье...

Боже, сколько на сердце зарубок!Это ж мука сплошная…Не от туфелек, ног, не от юбокЭта грусть ледяная.Не от губ, не от пористых губок,Грим со скул удалявшихТак красиво… О, сколько зарубокНе от тех, утолявших!..Как на притолоке, возле шубок,Возле шуб, возле эха —Боже, сколько на сердце зарубокОт проклятого Века!

1991, октябрь

«Боже мой, как хочется прочесть…»

Боже мой, как хочется прочестьУлицу, булыжник, шелест веткиИ узнать, о чем же наконецМне они стараются сказатьСтолько лет в дождливые часы.Вот я, после дождичка, в четверг,Говорите же, шепчите… — Ладно, —Ветка бьет по рукаву. — Замри! —(Град воды окатывает шляпу).Видишь эти точки и тиреУ березы на сырой коре?Ты же сам для нас как иероглиф.

«Я не был в Иерусалиме…»

Феликсу Дектору

Я не был в ИерусалимеИ вовсе, может быть, не буду,Но снится мне: я в том Заливе,Где люди поклонились Чуду.Там, на водах, следы синели,И Он кормил пятью хлебамиЛюдей, как птиц, что налетели,Крича, как чайки, над песками.Я в стороне стоял. Я замер.И мне сквозь годы волн и бреднейСказал Он чистыми глазами:«Возьми кусочек. Он последний».Я помню зной, сухую руку,Следы, что таяли, не тая…Потом мне снилась только мука,Им наяву пережитая…Был сон еще: я верил в БогаИ разуверился однажды.И пролегла моя дорогаПолями голода и жажды.Но, причащаясь молча телуИ крови жертвенной Господней,Любому кланяясь уделу,Я сердцем сыт и всех свободней.Я не был в ИерусалимеИ вовсе, может быть, не буду.Но Купины неопалимейМой сон, что я свидетель Чуду.

1992, январь

Осенние листья

Невыносимое лето,Серая, серая муть…Призрачна, полуодета,Падает осень на грудь.И ее так обнимаешь,Как невозможно обнять.Кажется — не понимаешь.Кажется — и не понять.Руки в рояль окунала,Взбрасывала, и опятьКажется — не понимала.Кажется — и не понять.Кажется, о Марианна,В этом последнем тангóСны, как руины Руана,А не романа Гюго.Так эти падают листья,Рушатся, а тополяЧерные, все золотистейИли нежней янтаря…И так пронзительно строгоКаменный замер Орфей,В музыке Оскара СтрокаСлышащий эхо своей.И так мучительно грустенМраморный этот сюжет,Мучимый не захолустьемПарка, а патиной лет.Но просияли ж из оконСтекла свечами дворца,Твой золотящийся локонТронувшие у лица.Это последнее тáнго.Это последний роман.(…Это над водами ГангаРусских гусей караван…)Это мой голос осеннийВозле любимой руки,Как над Невой и над СенойМузыка ради реки…Руки в рояль окунала,Взбрасывала и опятьОсени не понимала.Осени и не понять.

1992