Евгений Онегин

Apostate of wild enjoyments,	Отступник бурных наслаждений,
At home did he shut himself And yawning, tried to write of self.	Онегин дома заперся, Зевая, за перо взялся,
He tried, but of the work persistent He felt yet sickness. Nothing good	Хотел писать - но труд упорный Ему был тошен; ничего
Could come of such a lazy mood. He didn't join the guild existent	Не вышло из пера его, И не попал он в цех задорный
Of men, whom I can't judge for long, As I myself to them belong.	Людей, о коих не сужу, Затем, что к ним принадлежу.
XLIV	XLIV
Devoted to lazy feeling, With void in soul, he resstrains	И снова, преданный безделью, Томясь душевной пустотой,
His temper, in his chair sitting, And aims to own each other's brains;	Уселся он - с похвальной целью Себе присвоить ум чужой;
With ranks of books his shelf fulfilling, For long he eagerly was reading,	Отрядом книг уставил полку, Читал, читал, а всё без толку:
But saw: annui, the rave, the harm, The fraud; nor shame, nor sense, nor charm;	Там скука, там обман иль бред; В том совести, в том смысла нет;
In all of them restriction's queer; Antiquity the old backs.	На всех различные вериги; И устарела старина,
The novelty with ages smacks.	И старым бредит новизна.
Like women, books were all left here,	Как женщин, он оставил книги,
And shelf with dusty books anew With mourning taffeta he drew.	И полку, с пыльной их семьей, Задернул траурной тафтой.
XLV	XLV
Of world conventions breaking load Like he I lagged behind of fuss,	Условий света свергнув бремя, Как он, отстав от суеты,
I was his friend some while ago.	С ним подружился я в то время.
I liked his features in the past:	Мне нравились его черты,
Devotion to dreams unwitting, Unimitated strange unfitting,	Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность
His sharp, but somewhat cooling wit.	И резкий, охлажденный ум.
I was embittered, he... unfit.	Я был озлоблен, он угрюм;
We knew the game of passion's oath; By life were anguished as a rule;	Страстей игру мы знали оба; Томила жизнь обоих нас;
The heat of hearts became all cool; Besides we were awaited both	В обоих сердца жар угас; Обоих ожидала злоба
By spite of fortune and of mean, While both were beginners then.	Слепой Фортуны и людей На самом утре наших дней.
XLVI	XLVI