Евгений Онегин

Who has ideas and is living, He looks at people with disdain,	Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей;
He has a trouble from the feeling Of spook of unreturning day.	Кто чувствовал, того тревожит Призрак невозвратимых дней:
He hasn't any fascinations, But has some snake of recollections,	Тому уж нет очарований, Того змия воспоминаний,
And him repentance badly nags; This inspiration often adds	Того раскаянье грызет. Все это часто придает
Great charm to any conversation.	Большую прелесть разговору.
At first his language me confused,	Сперва Онегина язык
But in a while I had been used To caustic, hot argumentation,	Меня смущал; но я привык К его язвительному спору,
To jokes mixtured with the bile, To epigrams with no smile.	И к шутке, с желчью пополам, И злости мрачных эпиграмм.
XLVI1	XLVII
And often in the summer's sphere, When clear is the sky at night	Как часто летнею порою, Когда прозрачно и светло
All over the Neva river, When waters, being gaily light,	Ночное небо над Невою8 И вод веселое стекло
Do not reflect Diana's features, Recalling bygone novel's creatures,	Не отражает лик Дианы, Воспомня прежних лет романы,
Recalling former love, such free, Perceptible and carefree,	Воспомня прежнюю любовь, Чувствительны, беспечны вновь,
By night's benevolent light breathing We mutely reveled and could fail!	Дыханьем ночи благосклонной Безмолвно упивались мы!
Like convict in the stocks from jail If brought to forests while he's sleeping,	Как в лес зеленый из тюрьмы Перенесен колодник сонный,
We all were taken by the dreams, As if young life anew begins.	Так уносились мы мечтой К началу жизни молодой.
XLVIII	XLVIII
With utterly regretful soul, On granit leaning, straight. upright,	С душою, полной сожалений, И опершися на гранит,
Stood Eugene, thoughtful, quite alone, As poet himself described.	Стоял задумчиво Евгений, Как описал себя пиит9.
Night sentries, far from one to other, In stillness called each one another;	Все было тихо; лишь ночные Перекликались часовые,
Of droshky light, remote noise From Million street was heard.	Да дрожек отдаленный стук С Мильонной раздавался вдруг;
Some boys In boat with its oars rowed Along the sleepy Neva's stream,	Лишь лодка, веслами махая, Плыла по дремлющей реке:
And we adored, like in a dream, Some song of horn and man, such bold...	И нас пленяли вдалеке Рожок и песня удалая...