Евгений Онегин

XXIX	XXIX
Some wrong and wry neglectful babble Of mispronouncing of words	Неправильный, небрежный лепет, Неточный выговор речей
Like long before make heart my tremble And all my soul always flirts.	По-прежнему сердечный трепет Произведут в груди моей;
To have remorse I haven't forces; Like Bogdanovich's all verses I'd like all dear gallicisrns, As well as previous youthful sins.	Раскаяться во мне нет силы, Мне галлицизмы будут милы, Как прошлой юности грехи, Как Богдановича стихи.
But well, its time I should be busy: The beauty's letter I should use.	Но полно. Мне пора заняться Письмом красавицы моей;
But I am ready to refuse As its translation isn't easy.	Я слово дал, и что ж? ей-ей Теперь готов уж отказаться.
I know: Parny's tender rhymes Make no hit at present times.	Я знаю: нежного Парни Перо не в моде в наши дни.
XXX	XXX
The bard of feasts, of languid sadness, you had chance to stay with me,	Певец Пиров и грусти томной22, Когда б еще ты был со мной,
With my request immodest, gladless I'd trouble you for helping me:	Я стал бы просьбою нескромной Тебя тревожить, милый мой:
To make your dear magic tuning Of beauty's passion mood, resuming	Чтоб на волшебные напевы Переложил ты страстной девы
Some foreign words, she often writes.	Иноплеменные слова.
But where are you? Come! My rights	Где ты? приди: свои права
To youDgive with my endeavours And bows.	Передаю тебе с поклоном...
But in gloomy cliffs	Но посреди печальных скал,
Instead of praise he gets yet griefs: Alone under Finnish heavens	Отвыкнув сердцем от похвал, Один, под финским небосклоном,
He's hiking. Never, I believe, He has been bothered that I grieve.	Он бродит, и душа его Не слышит горя моего.
XXXI	XXXI
In hands I have Tatyana's letter. It's kept by me with sacred sigh.	Письмо Татьяны предо мною; Его я свято берегу,
With secret grief I read this matter, While reading cannot put aside.	Читаю с тайною тоскою И начитаться не могу.
By whom was tenderness inspired? - With words neglectness who's admired?	Кто ей внушал и эту нежность, И слов любезную небрежность?
And who inspired touching talk Which looks like madman's hearty mock.	Кто ей внушал умильный вздор, Безумный сердца разговор,
It's both harmful and absorbing.	И увлекательный и вредный?
All that I don't grasp.	Я не могу понять.
Let's read	Но вот