Философские арабески

Аргумент от «атмосферы» легко опровергается и фактически и логически. В самом деле, центр диалектики в понятии развития. Именно поэтому даже такие интерпретаторы Гегеля, как Куно Фишер в своей «Истории новой философии», помещают Гегеля с его идеей развития в «духовную атмосферу» Дарвина, Ляйеля, раннего Канта, Канта до-критического периода с его естественно-историческими работами и в первую очередь, с его «Историей и теорией неба»[389]. А скажите на милость, что в этих теоретических взглядах, составлявших эпоху, было идеалистического? Наконец, нельзя никак пройти мимо Гёте, который несомненно был диалектиком и в то же время питал прямое отвращение к телеогически-теологической, спекулятивной абстрактной философии Гегеля, о которой он ничего не хотел знать. А «status» и «contractus» у Спенсера? А элементы диалектики У Сен-Симона («органические» и «критическое» эпохи)? Мы не говорим уже о таких вещах, как материалистические элементы в философии Аристотеля, у которого Гегель черпал премудрость полными горстями.

Конкретное выражение Зомбарта, опирающееся на общее соображение об «атмосфере», заключается, как мы уже отмечали в другом месте, в том, что марксисты школьнически, ученически смешивают противоречие с противоположностью. (Widersprush и Gegesatz), эманатистскую логику противоречий Гегеля с эмпирическим сопоставлением реальных противоположностей у Маркса, причём перенесение одного на другое есть-де нелепость и глупость. У Гегеля, на основе его метафизики, диалектика есть закон мышления и бытия, существенный элемент мира и исторического процесса… И т. д.

В этом возражении «существенным» является только его распоясанная развязность. В самом деле,

Во-первых, Гегель в «Философии Природы» сам решительным образом противопоставляет эманативную точку зрения эволюционной и решительно бросает предпочтение второй, отвергая первую. Это нужно было бы, по крайней мере, знать малопочтенному критику.

Во-вторых, противопоставление Зомбартом «противоположности», «противоречию», так же обнаруживает ученическое незнание им основ диалектической логики Гегеля. Как мы видели уже из изложения «Wissenschaft der Logik»[390], Гегель само противоречие выводит из противоположностей, трактуя противоречие, как противоположность самому себе.

В-третьих, то соображение, что у Гегеля диалектика есть в то же время и онтология, целиком обращается против Зомбарта. Ибо это означает, что диалектика есть и закон бытия. Но она есть закон бытия и для марксизма. Материалистическая диалектика, однако, здесь более последовательна, так как она уничтожает ограниченность гегелевской диалектики.

В-четвёртых. Развитие естественных и общественных наук убедительно показывает на конкретном материале, что диалектика в высокой степени «применима» к истории и природы, и общества. В главах, посвящённых современной физике и биологии мы видели, что все основные философско-теоретические проблемы современного естествознания упираются в диалектику, и что Энгельс со своей «диалектикой природы» и Ленин дали большой толчок пониманию действительных связей и отношений природы и общества. Наоборот, там, где Гегель связывал диалектику по рукам и ногам своим идеализмом, он оказался целиком неправ (атомистическая теория, теория света, теория цвета; теория эволюции видов, теория общественно-исторического развития с успокоением на буржуазном режиме и т. д. и т. п.).

В-пятых. Работы Маркса, теория исторического материализма, как приложение материалистической диалектики к истории, и теория капитализма, как её приложение к политической экономии, оправдались целиком. «Капитал» весь построен на основах материалистической диалектики, как блестящие исторические работы Маркса. У него диалектические абстракции не на словах, а на деле конкретны. И поэтому Марксовы прогнозы целиком оправдались. История решила по своему спор между гегелевской идеалистической диалектикой и материалистической диалектикой Маркса. Гегелева диалектика, в её идеалистической ограниченности, образумывающей и логифицирующей всё иррациональное, успокоилась на буржуазном обществе и государстве. Она была опрокинута в этих своих последних выводах действительностью. Марксова диалектика, рационально познавшая иррациональную стихию капиталистического развития, была подтверждена действительным историческим процессом. И не кто иной, как г‑н Вернер Зомбарт не раз был, с печалью на челе, вынужден признать, что основные предсказания Маркса исполнились. Можно ли требовать большего триумфа для материалистической диалектики?