Философские арабески

Если единичный эксперимент или единичный практический акт есть момент проверки того или иного положения, то здесь, в великом всемирно-историческом процессе, мы имеем великое, всемирно-историческое подтверждение Марксовой материалистической диалектики.

В заключение нужно сказать, что в развитом коммунизме, с его гармонической общественной структурой, чувство общности людей будет вне всяких фетишистских норм могучей силой. Этика перерастает в своеобразную эстетику, а «долг» превратится в простой инстинкт, в прекрасный рефлекс нормального человека: всякий будет спасать тонущего товарища, не колеблясь между «шкурничеством» (т. е. самосохранением) и «долгом»; никто не будет «приносить жертву» ради ближнего, а будет просто и прекрасно делать то, что говорит благородное и имманентное новому прекрасному человеку чувство великой общности коммунистических людей.

Глава ⅩⅩⅩⅤ. О диалектике, как науке, и о диалектике, как искусстве

«Многоопытным образованным государственным человеком… является тот, который… обладает практическим умом, то есть поступает согласно всему объёму предлежащего случая, а не согласно одной его стороне, находящейся своё выражение в одной максиме. Напротив, тот, кто во всех случаях действует согласно одной максиме, называется педантом и портит дело себе и другим»[391].

Так определяет Гегель в «Истории философии» «многоопытного образованного государственного человека». Здесь речь идёт, конечно, не о «сдаче позиций» (хотя в общем тексте Гегель и упоминает о «середине») и не о забвении основной «максимы» (хотя он и говорит против «одной максимы»), а об учёте «всего объёма предлежащего случая», то есть всей многосторонней конкретной ситуации, в которой действует «многоопытный и образованный государственный человек».

Нетрудно видеть в этом замечании Гегеля постановку вопроса о диалектике, как искусстве, практике, действии. Вопрос этот имеет первостепенное значение. Ведь, недаром Энгельс говорил о марксизме, что он не догма, а руководство к действию. Это выражение нельзя понимать дубово, т. е. так, будто бы Энгельс отрицает марксизм, как теорию. Это выражение означает, что марксизм не есть мёртвая, кабинетная, схоластическая, далеко от жизни стоящая, застывшая и окостеневшая система, а живое учение, живая теория-процесс, развивающаяся и функционирующая, как орудие борьбы, практики, той великой практики, которая преобразует мир. Никто не может оспорить великого богатства марксистской теории: её содержание огромно. Но именно потому, что она, эта теория, есть великая теория, она в состоянии оплодотворять и великую практику. Здесь мы ставим вопрос о материалистической диалектике и как о теории, и как об искусстве.

В общей постановке о диалектике мы уже говорили в специальной главе. Здесь о ней речь будет идти в данной особой связи, так как тут имеется несомненно некоторая проблема.

Как часто ни цитировалось известное определение Ленина, мы приводим его здесь ещё раз. Речь идёт об «элементах диалектики», перечисляемых Лениным. Они суть: