Философские арабески

А ведь это и есть то самое единство противоположностей, которое по справедливому определению Ленина, и есть суть диалектики!

Что же составляет собственный предмет диалектики? Всё. И в то же время: 1) общие законы бытия, 2) общие законы мышления, 3) общие законы соотношения между субъектом и объектом. Это и значит, что диалектика, логика и теория познания совпадают. Но, повторяем, диалектика материализма охватывает и всё. Ибо её всеобщее не есть формально-логическое всеобщее, не пустая абстракция, а клубок, из которого можно разматывать конкретное содержание. Здесь «в снятом виде» все науки. Общие закономерности переходят в особенные, специфические закономерности, множатся; особенные закономерности охватывают единичное. Всё связано воедино, но единое многообразно и многогранно. И в то же время это не иерархия неподвижных «ценностей», не лестница окостенелых высших и низших величин, а такое многообразие, где одно переходит в другое, вечно-движущееся и меняющееся многообразие, вечное превращение, исчезновение и рождение, появление нового, гибель старого, исторический процесс. И величайшей заслугой Гегеля было и остаётся то, что он сделал грандиозную попытку представить весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса. Эта заслуга, о которой с признательностью говорит Энгельс, останется за великим идеалистическим философом навсегда.

Глава ⅩⅩⅩⅦ. Об эволюции

Таким образом, положительным центром всей концепции Гегеля является трактовка всего, как процесса. Это воззрение проложило себе пути в многоразличнейших областях, как тенденция к всеобщему историзму. У Канта уже была налицо саморазвивающаяся исторически материя («Всеобщая естественная история и теория неба»). Ламарк и позже Дарвин — в биологии (термин «биология» введён впервые почти одновременно Ламарком и немцем Тревиранусом), а также (до Дарвина) Гёте; Ляйелль — в геологии, «историческая школа»[410] — в общественных науках и т. д.,— все эти течения выражали новый «дух времени» и логически были противоположны сухому рационализму «просветителей». Социальный генезис здесь был довольно многосложен, и самое значение «историзирования» выступало в различных, часто противоположных вариантах: от консервативной и гнусной апологетики «исторической школы» до освобождающего значения дарвинизма.

Здесь, однако, мы хотим, не вдаваясь ни в какие описания истории развития соответствующих идей, остановится на некоторых центральных проблемах, существенных для понимания Марксова историзма и Марксовой идеи «развития», «законов движения».

В «Философии Природы» мы читаем:

«Существуют два понимания хода превращения одних форм в другие: эволюционное и эманационное. Эволюционное понимание, согласно которому начальным звеном является несовершенное, бесформенное, представляет себе дело так, что сначала существовали влажные и водные существа, из водных произошли затем растения, полипы, моллюски, а затем — рыбы; после этого возникли земные животные, а затем из них произошёл человек… Представление об эманативном ходе изменения характеризует восточные воззрения. Это — ступени последовательного ухудшения. Начальной ступенью является совершенство, абсолютная целостность, бог».

Потом идут всё менее совершенные создания и, наконец, материя, как «вершина зла»[411]. Гегель считает оба понимания односторонними, но предпочитает эволюционный ход превращения одних форм в другие; хотя и не разделяет этого понимания, так как у него виды не переходят один в другой, вопреки «духу» диалектики.