Философские арабески

Отсюда вытекает и ограниченность позитивистской доктрины о непрерывном прогрессе. Когда, например, Огюст Конт в своей «Социологии» распинается о всеобщем прогрессе, который продолжается без перерыва через все царство живого, начиная от простых растений и самых низших животных «и до человека, социальная эволюция» которого образует в действительности только «его заключительное звено», то тут правда перемешана с грубейшим упрощением. Человек действительно звено в природной эволюционной цепи. Общественное развитие действительно есть момент общего развития, как и все органическое развитие есть момент исторического процесса природы. Но представление о непрерывности прогресса ложно. Представление о всеобщем прогрессе ложно. Конт не видит ни перерывов, ни гибели, ни нисходящей линии развития. Это односторонняя точка зрения. С другой стороны, из положения Маркса о том, что действительное движение знает и спираль, и круг, и регресс, и остановку — нельзя делать скептического вывода по отношению к настоящему: здесь вопрос именно в конкретно-исторических условиях общественного развития (мы говорим в данном случае об обществе): всё — за то, что теперь победит социализм, и снимет путы с прогресса, которые наложил на движение вперёд гниющий капитализм; вся специфичность обстановки исключает возврат к исходным позициям, и суждения по аналогии с Римом, Грецией и т. д. (ср. Шпенглер) бесплодны, поверхностны, убоги и неверны. Диалектика превращения неумеренных поклонников бога прогресса и мрачных пессимистов сама коренится в безнадёжном положении не человечества, а капитализма. That is the question[414].

Гипотезы о тенденции ко всеобщей мировой статике (см. например, Петцольда: «Картина мира о точки зрения позитивизма»[415] суть только гипотезы, против которых можно выставить тысячу и один аргумент, и всерьёз брать никоим образом не приходится. Это — не всеобщая правильная «картина мира», ибо она раскрывает контртенденции, она одностороння и потому неприемлема.

Таким образом, весь мир понимается, как исторический процесс изменения, превращения его многообразных форм. Неорганическая природа уже сама по себе многообразна и развивает многочисленные, переходящие друг в друга, качества и свойства. Она исторически «порождает» органическую природу, относительно которой Эрнст Геккель в «Natürliche Schöpfungsgeschite»[416] писал, так характеризуя основные свои взгляды:

«единство действующих причин в органической и неорганической природе; последнее основание этих причин в химических и физических свойствах материи; отсутствие особой жизненной силы или какой-нибудь органической конечной причины (т. е. энтелехии, Авт.); происхождение всех организмов от немногих, в высокой степени простых исходных форм или первичных существ, которые возникли из неорганических веществ путём первичного самозарождения; связное течение всей истории земли и отсутствие насильственных и новых переворотов и вообще немыслимость всякого чуда, всякого сверхъестественного вмешательства в естественный ход развития материи»[417].

Как понимать диалектически единство закономерностей, и как диалектически понимать «основания», мы знаем,— у Геккеля здесь нет всей полноты и точности диалектического мышления. Но основное здесь верно. Идём далее: органический мир превращается в своём «последнем» земном звене в мыслящего человека, стадо которого становится обществом. Общество и есть антагонист, и часть природы, отнюдь не вырванная из общей природной связи. Оно «соподчинено» единой природной необходимости, оно развивается, как и все в мире, диалектически, в нём законы физики, химии, биологии, физиологии суть законы связи, но в трансформированном, снятом, виде оно имеет и свои специфические законы, которые суть «момент» в универсальной связи природы и являются специфическим проявлением необходимости. Таковы законы общественного развития. (О диалектике необходимости и телеологии было выше). Весь мир — в историческом изменении, и прав был старый Гераклит со своим известным изречением: «Всё течёт».